– Ядовитый Змей! Хладнокровный Пожиратель! Растабан! Энгвис!

«Нет, это имена, – постепенно сообразила Келлер. – Имена драконов. Древние имена».

– Я – колдунья и дочь колдуньи. Моя рука лишит тебя силы, моя рука повергнет тебя в безмолвие. Геката – самая древняя из моих матерей. Отныне рука Гекаты – моя рука!

Этому Уинни научить ее не могла. Таким словам Илиану не научил бы никто. Ни одна из ныне живущих колдуний.

Келлер заметила, как удивленно смотрит на Илиану побледневшая Уинни – глаза и рот ее одинаково округлились.

– Моя рука отправит тебя туда, откуда ты явился!

Ладони Илианы были сложены ковшиком, между ними потрескивало оранжевое пламя.

У Келлер упало сердце.

Золотисто‑оранжевое пламя. Колдовской огонь. Им владеет девушка, которую никогда не учили колдовству!.. Но это пламя для дракона не опаснее светлячка.

В тишине она услышала голос Уинни – негромкий, испуганный, но решительный:

– Целься в рог!

Дракон запрокинул голову и расхохотался.

Келлер прежде не доводилось видеть хохочущего дракона. По крайней мере, ей казалось, что он смеется. Из его пасти вылетал рык, а в небо устремлялся столб черной энергии.

А потом дракон наклонил голову и направил рог прямо на Илиану.

«Умри!» Это слово не было произнесено: оно ощущалось в холодной волне энергии.

– Мне принадлежит сила веков! – крикнула в ответ Илиана. – Мне принадлежит власть…

Золотистое пламя между ее ладоней меняло цвет, раскалялось добела, становилось ослепительным…

– …конца света!

Келлер показалось, будто между ладоней Илианы вспыхнула звезда.

Вспышка была мощной, пламя вырвалось из ладоней, и на него стало больно смотреть. Оно казалось уже не белым, а пронзительно‑голубым.

Голубое пламя!

Неукротимая Сила пробудилась.

«Так я и знала, – подумала Келлер. – Знала с самого начала».

Она не увидела, что случилось с драконом: сияние было слишком ярким. Оно проникало в тело Келлер, она купалась в этом сиянии, от которого вибрировало все внутри, а кости словно теряли вес. Келлер попыталась поднять руку, но не разглядела ее – появился лишь размытый радужный контур.

Зато вопль дракона она слышала отчетливо. Он вовсе не походил на прежний гулкий рык – этот был пронзительным, вибрирующим и словно ввинчивался в уши. Звук поднимался все выше, набирал высоту, и наконец Келлер перестала различать его. А потом раздался звон, будто где‑то вдалеке разбилось стекло, – и стало тихо.

В голубом сиянии вспыхнули звезды.

Во второй раз за этот вечер Келлер потеряла сознание.

– Босс! Босс, скорее? Очнись же!

Келлер открыла глаза и заморгала. Гален прижимал ее к себе. Он снова стал человеком, как и она.

Уинни и Нисса пытались куда‑то увести их обоих.

Келлер засмотрелась в зеленые глаза Галена.

«Точь‑в‑точь глаза леопарда», – подумалось ей.

Только леопарды не плачут, а глаза Галена были полны слез.

Она с трудом подняла руку и погладила его по щеке. Он накрыл ее руку своей ладонью.

Келлер никак не могла собраться с мыслями и найти подходящие слова. Но она радовалась, что Гален рядом с ней, пусть даже в последний раз. Ради этого стоило рисковать.

– Босс, прошу тебя! – Уинни чуть не плакала.

– Дай мне умереть спокойно, – отозвалась Келлер, хотя не сразу поняла, что говорит вслух. И добавила: – Не плачь, Уинфрит. Ты отлично потрудилась.

– Босс, ты не умираешь! Голубое пламя исцелило всех нас! Все мы в полном порядке.