На лице Растима ужас сменился недоверием. Риан фыркнул;

— Уж не думаешь ли ты, что мы тебе поверим после всего того, что ты вытворял раньше?

— На мне больше не лежит проклятие. Духи храма пришли ко мне и прогнали проклятие прочь.

«Ну и ловок!» — подумал Риан. Слова Гизара звучали почти убедительно если бы только не лицемерная нотка, прозвучавшая в жутком голосе… Что-то и правда вселилось в куклу, но только не дух Марай.

— Выпустите меня! — повторила кукла. — Я помогу вам.

— Конечно, мы тебя выпустим. — Риан попятился от ящика, знаком велев Растиму сделать то же самое. — Только подожди, пока я найду ключ от замка. Растим обошел ящик с такой осторожностью, словно Гизар мог выпрыгнуть и наброситься на него.

Риан отошел вместе с Растимом к ближайшей двери, ведущей во внутренний двор, и сказал:

— Подожди здесь, пока я узнаю, что Маскелль решит сделать с этой тварью. — Сам Риан надеялся, что дело кончится костром. — Не позволяй никому приближаться к ящику.

— Хорошо, — кивнул актер. На его круглом лице были написаны тревога и страх. Он все время вытирал ладони о рубашку и оглядывался на ящик. — Только сжечь его нельзя — разве что проклятие и правда снято. Маскелль говорила, что, уничтожив куклу, мы только выпустим проклятие на свободу и оно станет еще более вредоносным.

— Это полезно знать. — Про себя Риан выругался. Уходя, он слышал за спиной смех Гизара — мерзкий и полный злорадства.

Риан нашел Маскелль во внутреннем дворе. Там уже успело образоваться два разных лагеря, что не особенно обнадежило синтанца. Свита императора находилась в восточной части храма, на галерее за центральной башней. Жрецы, монахи и храмовые слуги, а также ариаденцы расположились рядом с башней с южной стороны. Голоса оставались в зале башни и исправляли ту часть Колеса, которая пострадала во время удара, но пока что они, похоже, свободно общались с представителями обоих лагерей. Риан надеялся, что так это и останется, поскольку именно Вигар дал Маскелль власть над Марай.

Остальная часть огромного храма была пустой, за исключением часовых на башнях и у стены: все инстинктивно старались оставаться рядом с центральной башней — сердцем Марай.

Миновав проход, ведущий во двор, Риан обнаружил, что большинство жрецов собрались на втором этаже галереи; склонив головы, они тихо и ритмично пели — так же, как и накануне завершения Обряда. Риан не понимал слов: должно быть, жрецы пользовались особым кошанским вариантом кушоритского языка, — но все же песнопения показались ему не такими, как прошлой ночью.

«Прошлой ночью, еще до того, как наступил конец света».

Риан встряхнул головой и стал спускаться по лестнице. Прошлую ночь, казалось, отделяли многие годы…

Не успел он дойти и до середины двора, как к нему кинулись Фирак и Гардик. На лице Гардика была написана его всегдашняя подозрительность, Фирак же просто выглядел встревоженным.

— Есть новости? — спросил он с нетерпением.

— Ну, кое-какие есть, — неохотно признал Риан. Ему не хотелось, чтобы слух о Гизаре разнесся по храму, но Фирак и Гардик и так все знали о паяце, и к тому же Риан опасался надолго оставлять Растима наедине с тварью. — Не особенно радостные. Растим присматривает кое за чем в северной части третьей галереи. Не могли бы вы пойти и помочь ему?

Фирак озадаченно посмотрел на Риана.

— В северной части третьей… — Он в свое время помогал отнести ящик с куклой в храм, и теперь у него на лице отразилась догадка. — Ох, только не это!

— Оно самое.