|
Насколько он может судить, большинство здесь принадлежит к среднему или даже к бедному классу, с которым он уже давно прекратил какое бы то ни было общение. - Могра! - Это вызывают его. М-ль Бланш, помогая выбраться из кресла, шепчет: - Теперь ваша очередь. Смелее! Здесь она уже не может вмешаться. Она привезла его сюда и отдала на попечение специалистов. - Руки на брусья... Вот так... Большой палец в сторону... Нет, вы можете отставить его еще дальше! Так страшно бывает, наверное, детям, когда он учатся делать свои первые шаги. Жаль, никто этого не помнит... Он переступает с квадрата на квадрат, такой же сосредоточенный, как и другие больные. Чуть дальше стоит велотренажер, и какой-то усач, не замечая ничего вокруг, яростно крутит педали. Могра боится, что и его водрузят на этот аппарат. Только бы не сегодня. Его отводят еще дальше от м-ль Бланш, и он оказывается перед деревянным колесом, которое нужно крутить с помощью рукоятки. - Нет, не левой рукой, а правой... Его ладонь кладут на рукоятку. - Крутите... Не бойтесь сделать усилие... Он ищет глазами медсестру, хочет позвать ее на помощь. Но он не наверху, тут Могра такой же, как все. Здесь больные не разделяются на привилегированных и обычных. Здесь он оказывается в общем ряду. Он в армии никогда не был, но именно так представляет себе жизнь в казарме. Когда Могра везут назад, он весь в поту, и виноваты в этом не столько процедуры, сколько невероятное волнение. Если бы все зависело от него, если бы у него было на это право, он бы ни за что сюда не вернулся. 28 февраля: "Инициалы". Пижама у него шелковая, слева на груди вышиты инициалы. Могра ее стесняется и, отправляясь в гимнастический зал, старается поплотнее запахнуть халат. Ненормальную жизнь ведут не они, их бедность не является каким-то исключением. Составляет исключение и безнравствен именно он, а также все, кто живет вместе с ним как бы вне общества, и в первую очередь люди вроде братьев Шнейдер. Но у него ведь со Шнейдерами нет ничего общего. Почему же он выбрал их сторону? Не предательство ли это? Весь вечер Могра не по себе. Такое же настроение у него и на следующее утро, когда он слушает колокола, которых не слышал уже много дней. Но они-то звонили каждый день. А вот он стал невнимательным и равнодушным. И Могра делает в книжке еще одну запись: "Игольное ушко". Это относится к временам аббата Винажа, голос которого и сейчас различается даже среди хора, особенно по его манере говорить, благодаря которой слова проникают не в голову, а прямо в сердце. - Удобнее верблюду пройти сквозь игольные ушки, нежели богатому войти в Царство Божие <Евангелие от Матфея, 19, 24.>. Но что ему Царство Божие, если он в него больше не верит? Так уж и не верит? Откуда же тогда это чувство вины и удовольствие, с которым он дожидается теперь своей очереди и даже пропускает других вперед? Здесь Могра не на своем месте, здесь он чужак. Но его место и не в отеле "Георг V" и не в арневильском замке. Где же оно? Его часто охватывает тоска по улице Дам, но не из-за Марселлы, о ней он не жалеет, а из-за утраченной радости есть и пить кофе со сливками у стойки бистро, жадно разглядывать витрину колбасной лавки, время от времени доставлять себе маленькое, но такое долгожданное удовольствие. |
