|
Раздевшись до трусов, пошел прямо вперед, потом поплыл. В ушах звучал целый оркестр, ритмично и победно гремели тарелки... А потом... Потом, опять-таки как на берегу Луары, все закончилось неудачно. Нет, небо осталось ясным, а вода прозрачной. Но, окинув взглядом горизонт, Могра внезапно почувствовал себя очень одиноко в этом просторе и, охваченный паникой, изо всех сил поплыл к берегу, как будто боялся утонуть в окружавшем его сиянии. Обратно шел гораздо быстрее; на деревенской площади рыбаки играли в шары. Он съел порцию буйабеса, выпил местного белого вина, но контакт был уже утрачен, тонкие нити оборвались... - Уже пора, господин Могра... Он вздрагивает, потому что совершенно позабыл о м-ль Бланш и Бисетре. - Что пора? Медсестра понимает, что он был очень далеко. - Пора ставить градусник. Потом пюре. Я скоро ухожу. Но обещаю не забыть про записную книжку. Записная книжка? Ах да. Что он записал бы в нее сегодня вечером, будь она под рукой? Как подвести итог под этими двумя погружениями в прошлое? "Клери. Поркеролъ". Оба раза вода, солнце, тепло, новые запахи. И оба раза безотчетный страх и тоскливое возвращение. Быть может, для обоих поездок достаточно одного слова? "Невинность". Но достаточно ли всего двух раз, за всю жизнь? Вторник начинается со звона колоколов к утренней службе; прошла уже неделя, о которой было столько разговоров: - Самая мучительная - первая неделя... - После первой недели вы сами увидите, как пойдете на поправку... И в результате у него возникла пугающая мысль, что в этот день второй недели все сразу переменится. Ночи стали немного короче, за окнами светлеет уже раньше. Жозефа спит беспокойно, держа руку не на животе, а на груди. Вчера вечером она высказала опасение, что у нее начинается простуда. По привычке Могра прислушивается к окружающим звукам и почти сразу возвращается мыслями к Марселле. Он недоволен ее образом, который нарисовал себе накануне. Создается впечатление, что он от безделья начал придираться по всяким мелочам. Не становится ли он похож на своего отца, который с важным видом вечно считал и пересчитывал тюки трески и мешки с солью, постоянно боясь ошибиться? Могра в двадцать два года женился в первый раз не для того, чтобы не быть одному. Чтобы добраться до истины, от него требуется полная искренность. В сущности, приехав в Париж и зная жизнь лишь по Фекану, Гавру и Руану, он вел себя, как всякий провинциал, привлеченный светом и суматохой. Не зря же он часами ходил по Большим бульварам и чувствовал чуть ли не упоение, когда с наступлением вечера город вспыхивал множеством огней. Именно ради света и людской сутолоки он часто ходил на балы в "Мулен-Руж" на площадь Бланш. В длинном вестибюле с зеркальными стенами сияли тысячи огней. В определенный час у окошка кассы появлялась надпись: "Вход свободный". В глубине вестибюля раздвигались красные шторы, и взгляду Могра представал громадный гулкий зал, где размещенные на балконе два оркестра сменяли друг друга, чтобы не дать остыть атмосфере в зале. За сотнями столиков, потягивая что-нибудь из стаканов, сидели парочки, компании, одинокие мужчины и женщины, люди беспрерывно двигались по залу, а с танцевальной площадки доносилось неумолчное шарканье ног. |
