Анатолий Афанасьев. Командировка
Предисловие
Необходимо, видимо, сказать несколько слов перед тем, как читатель откроет дневники Виктора Семенова. Начать с того, что я знал Виктора со школы, мы учились вместе с шестого по десятый класс. Он был одним из тех, кого в социологии называют «неформальным лидером». Внешностью Виктор обладал самой заурядной, затрудняюсь даже ее описывать, тем более по прошествии стольких лет. Самым обыкновенным было и его поведение, если не считать того, что Виктор не имел закадычных друзей, держался особняком и отчужденно, — это большая редкость в мальчишеском коллективе, и она свидетельствует, на мой взгляд, либо о сильном и скрытном характере, либо о врожденной склонности к мизантропии. Сидел он всегда на задней парте, часто один, и имел обыкновение вдруг отпускать ядовитые замечания как в адрес товарищей, так и в адрес преподавателей. Замечания эти порой бывали грубы, порой достаточно остроумны, но всегда неожиданны и парадоксальны, а потому вызывали общий, несколько нервический смех. Постепенно в классе возникла атмосфера оглядывания на парту, где сидел в небрежной позе Виктор Семенов: кому охота стать предметом осмеяния, пусть и мимолетного. За некоторые, особо рискованные шуточки учителя выставляли Виктора из класса, и он выходил с таким видом, будто получил медаль. Учился Виктор хорошо, но рывками. Мог получить подряд несколько троек, зато вскоре с лихвой покрывал их пятерками. Двойки доставались ему редко, да и то большей частью от тех учителей, которые, не любя его за злой язык, готовы были подлавливать на любом пустяке. Виктор Семенов казался мне недобрым, недалеким и плохо воспитанным человеком, и когда в десятом классе мы сошлись довольно близко, то были удивлены и он и я. Дружить мы не дружили, нет, но откровенные беседы между нами случались, и я узнал Виктора лучше. В нем жила удивительно сильная даже для юных сердец страсть к самоутверждению любой ценой, но так как по натуре своей, по складу ума он был не деятелем, а скорее созерцателем, то эта страсть незаметно вылилась в насмешливо–ироническое отношение ко всем и ко всему. Удачи и достижения других он относил, как правило, в разряд случайностей, закономерностью признавал повсеместный серый интеллектуальный уровень. Виктор не был завистлив и считал, что будущее достаточно просторно, чтобы расставить все по своим местам. В будущем он видел себя на вершине славы и почета и не стесняясь оповещал об этом любого готового его выслушать без предубеждения. При этом, как ни странно, он не выглядел и хвастуном. Скорее производил впечатление человека, стоящего у подножия крутой горы перед началом восхождения и посылающего провожающим милостивый и лукавый привет. Впрочем, оценки свои я привожу по памяти, на которую всегда накладывает отпечаток груз и опыт прожитых лет. После школы Виктор успешно сдал экзамены в технический вуз, а меня судьба начала швырять об острые углы, которые принято называть «школой жизни». Изредка, раз в полгода, мы встречались с Виктором, иногда случайно, иногда сговаривались, поддаваясь сентиментальному желанию хоть на часок возвратиться в очаровательный мир юности. (О том, что эта своеобразная ностальгия свойственна и Виктору, я узнал из его заметок.) Чудное дело, менялись все мы: взрослели, приобретали новые привычки и взгляды, обзаводились семьями и прочее, и прочее; и лишь один Виктор Семенов даже внешне, кажется, ничуть не менялся, застрял на том коротком пятачке времени между последним выпускным экзаменом и ясным июньским утром, когда мы стояли в обнимку на набережной, весь наш класс, любовались Москвой и потихоньку прощались друг с другом. Виктор благополучно защитил диплом, начал работать, менял работу за работой, и при каждой встрече я видел, что прежнее юное тщеславие распирает его изнутри, как дрожжи. Он еще ничего не достиг, но по-прежнему делился грандиозными планами (всегда туманными), насмешничал над какими–то незнакомыми мне людьми, куда–то постоянно торопился. |
