— Вытрешь, — кивнул Комбат. Вышел из-за стойки, взял швабру. И тут к нему подошли все четверо, встали полукругом. Главарь стоял на вершине. То есть дальше всех от Рублева.

— Халдей! — сказал он. — Ты вообще много про себя думаешь. Мне такие не нравятся!

— А меня ты совершенно не радуешь, — в тон ему отозвался Комбат.

Крайний слева кадр попытался ударить его по лицу. Рублев спокойно блокировал удар. Блок был особенный — как бы в противоход удару. Конечность, попавшая в такой блок, страдает очень неслабо. Вот и сейчас — пацан ойкнул и сел на корточки. Этот эффект был хорошо знаком Борису. У противника ушиблен бицепс. Несколько дней ему будет очень затруднительно шевелить правой рукой. Если есть страсть к онанизму — придется переучиваться на левую руку.

Секунда замешательства, потом двое помощников толстого вдвоем бросились на Бориса. А главный на всякий случай отодвинулся еще дальше.

Рублев с пацанами не церемонился. Но и не зверствовал. Они не представляли, что такое рукопашный бой, было бы лишним укладывать их в травматологию.

Первый получил резкий секущий удар по колену сбоку. Потеряв почву под ногами, он грохнулся на пол. А второй отлетел в угол кафе после прямого удара открытой ладонью в лоб. Толстяк попытался сорваться с места и броситься в дверь. Рублев зацепил его ногу своей. Бедолага шлепнулся на пузо и даже подпрыгнул на нем, как на мячике.

— А убирать кто будет? — ласково спросил Комбат.

Под ошалелыми взглядами посетителей пунцовый и жалкий толстяк тщательно убрал с пола осколки пивного бокала и вытер разлитое. Потом квартет трусцой выбежал из «Семи ветров». Комбат проводил их до выхода.

И только усевшись в машину, они снова отва — жились проявить наглость. Толстый заорал что-то насчет того, что с Рублевым теперь обязательно разберутся. А с заднего сиденья кто-то показал оттопыренный средний палец.

Рублев возвратился в кафе и спросил у Анечки:

— А это кто?

Оказалось, что толстый — сынок одного местного бизнесмена. Тот — дядька достаточно серьезный, в городе у него магазинов как собак нерезаных, да и по области полно. Папенька — тот еще кадр, хамло редкостное. Так что проблемы могут и быть.

Папенька примчался буквально через полчаса после сынка. Налетел на Рублева коршуном, грозя всеми мыслимыми наказаниями и карами. Борис просто уложил бизнесмена мордой на стойку и прочитал ему недлинную лекцию по этикету. И посоветовал, прежде чем вот так дергаться, узнать, на кого именно возникло желание рыпнуться.

Папенька, судя по всему, не поленился навести справки. Потому что — как отрезало. Никакого продолжения у истории не было, как будто вся эта драма — просто выдумка и бред. Комбата такой расклад устраивал.

* * *

Татьяна поражалась способности Комбата ввязываться в неприятности и выходить из них с честью.

— Ты вот думаешь, что у меня все не как у людей, — засмеялся Борис. — А на самом деле как раз наоборот. Просто вокруг меня пространство закручивается в правильную сторону, и получается вот такая ерунда, как с сынком вашего торгаша.

— Да уж. Ты просто звезда теперь. В городе только и говорят, что впервые за все время Сережу-ненормального кто-то поставил на место!

Рублев засмеялся.

— Вот уж воистину ненормальный этот Сережка.

— А ты думал! — махнула рукой Татьяна, — У него еще со школы эта кличка.

— Да… Неправильно у нас нынче школа детей воспитывает.

Жена пренебрежительно фыркнула.

— Да что ты! Директриса школы на задних лапках ходила перед папенькой Сережи.