– Прошу прощения…

– Только сейчас и только для вас!

На третьем повторении проникновенной речи я невольно подумал: а почему бы и нет? Покупать же вроде не заставляют. Правда, могут потребовать деньги за просмотр, но… Это все тоже как то скажется на кредитной истории. Да, от отдельных предложений наверняка следует отказываться, вот только пока особого выбора не вижу. А может, квест с попугаем вообще обязательный, и если его пропустить, не откроется новая ветка заданий, доступ к апгрейдам, фракциям, бонусам. Эх, хоть бы какое руководство найти!

– Только сейчас и только…

– Спасибо, я понял.

Личико существа снова засияло. Видимо, чувством выполненного долга.

– Соблаговолите участвовать?

– Э… Да. Пожалуй.

Ленточки и перышки растопырились, как наэлектризованные.

– Прошу!

К тому, что двери здесь способны открываться в самых неожиданных местах, я почти привык, и все таки, падать куда то сквозь внезапно разверзшийся пол было уже чересчур. Стоило бы высказать пестрой тумбочке все, что подумалось по этому поводу, но она ни передо мной, ни за мной благоразумно не последовала. А жаль: приземляться на ворох ткани было бы гораздо приятнее, чем отбивать ступни.

Но гудение в ногах это одно, а визг, мгновением спустя разорвавший уши– совсем другое.

– Мужчина!

Голос, транслированный мне медузками, определенно был женским, прозвучал удивленно, но не испуганно, а скорее немного возмущенно, как если бы я случайно вторгся, скажем, в женское отделение общественной бани.

– К тому же плохо воспитанный.

Ещё одна? Но эта хотя бы не визжит.

– Чего шифруешься там, где не надо?

Третья. Определенно, женщина. И обращается непосредственно ко мне, глядя глаза в…

Когда я разогнулся, перспектива изменилась: на меня смотрели уже четко снизу вверх и с куда большим неодобрением.

Не знаю, как именно работают мои переводчики, но периодически возникают именно такие моменты. Неуютные, ага. Органы чувств синхронизируются в порядке странной очередности, а не все сразу, в результате сначала возвращается к норме либо зрение, либо слух, либо осязание, а потом к нему начинает подтягиваться все остальное, выставляя меня тормозом там, где нужно реагировать, и чем быстрее, тем лучше. Например, в женском обществе.

Их в самом деле оказалось трое. Всего. На очень большую комнату.

Та, что завизжала, теперь молча пялилась на меня из дальнего угла, в который, судя по всему, резво отскочила при моем появлении. Вторая, явно более уравновешенная, смотрела поверх аксессуара, напоминающего очки, не делая попыток покинуть ажурное кресло. Третья, едва достававшая носом до моей груди, не дождавшись ответа, фыркнула:

– Хорош кривляться. Здесь все свои.

Свои? В смысле, принадлежащие к одному и тому же кругу общения? Но почему же вы тогда такие… Разные?

Нет, все трое явно люди. То есть, местные аналоги людей. Та визгунья, к примеру, просто просится на обложку журнала. Для взрослых любителей кукольной красоты. Очкастая– дылда, тощая, как спицы, которые вертит в пальцах. Или только похоже, что она вяжет, а на самом деле… Но что то вроде кружева и впрямь виднеется, причем, увеличиваясь в размерах. И последняя, коротышка, тоже вполне похожа на человека. Только не вышедшего ростом и сутулого до горбатости. Но больше ничего общего между ними не…

Хотя, вру. Есть общее. То, что должно было выйти на передний план раньше всего остального. Если бы я, конечно, смотрел своими глазами.

Они все белые. Белоснежные. С ног до подбородка. Покрой костюмов разнится, кармашки нашивки вытачки тоже, но цвет совершенно идентичный, как будто на пошив ушел один рулон ткани.