Свернув на Спарроу‑стрит, я остановился и огляделся по сторонам. Даже те, кто был хорошо со мной знаком, вряд ли узнали бы меня в эту минуту. Я прижался спиной к зданию, надвинув шляпу на глаза и спрятавшись в тени, что было несложно, поскольку тень была повсюду вокруг. Не было еще и десяти часов, и на улице было бы совершенно темно, если бы не свет из окон домов или от фонарей проезжающих экипажей. И хотя улицы нельзя было назвать безлюдными, случайный прохожий или кучер кареты не могли быть для меня большой помехой. Во всяком случае, я на это надеялся.

Я достал из кармана кошелек и уронил его, специально выбрав камень, к которому не пристала грязь или снег. Как я и рассчитывал, несколько монет с мелодичным звоном высыпалось из кошелька.

Через мгновение я был окружен не менее чем дюжиной темных фигур.

– Отойди от кошелька, старый козел, не то испробуешь моего сапога.

– С превеликим удовольствием отойду, – ответил я, – тем более что это не мой кошелек, а твой.

Я поднял голову и посмотрел прямо в лицо уличного мальчишки по прозвищу Кривой Люк.

– Будь я проклят, – сказал другой мальчишка. – Не иначе тот самый парень, что надавал пару раз этому задавале Эдгару!

– Он самый, – сказал Кривой Люк и внимательно осмотрел меня, словно лакомство, присланное в подарок врагом, который неоднократно пытался его отравить. – Значит, звон монет был приманкой. Так, что ли?

– Так, – признался я. – Мне надо с тобой поговорить. Можешь поговорить и делать что захочешь. Можешь помочь мне, можешь отказаться. Кошелек все равно твой.

Кривой Люк кивнул одному из своих товарищей, сопливому мальчугану, которому на вид было не больше семи или восьми. Когда тот подошел ближе, я увидел, что он старше, но очень худой. Он рванулся вперед, схватил кошелек и вернулся на место.

– Мы тебе нужны для чего‑то? – спросил Кривой Люк.

– Нужны. После нашей первой встречи я спросил у вашего приятеля Эдгара, почему он так вас ненавидит. Он сказал, что вы воры – можете залезть в дом и вылезти непойманными.

Мальчишки засмеялись, громче всех смеялся Кривой Люк.

– Да, это ему не по душе, – согласился Люк. – Это выводит его из себя.

– Они очень гордятся тем, что их дом неприступен, – сказал я с намеком.

Люк понимающе кивнул.

– Точно. Мы стащили парочку вещей, спорить не буду, но скорее ради забавы. Больше не получалось – они всегда дома, да еще любят палить в нас из мушкета почем зря. Но мы все равно устраиваем рейды, словно дикари‑индейцы, и они не знают, как мы к ним попадаем.

– Мне нужно пробраться внутрь, – сказал я, – и я хочу узнать ваш секрет.

– Но это же наш секрет.

– Это так, но у меня тоже есть парочка секретов. Может, обменяемся?

– А что за секреты?

Я улыбнулся, так как понял, что он заинтересовался.

– Мистер Кобб уехал. Мистер Хаммонд тоже скоро уедет. Не сомневаюсь, что через день после исчезновения мистера Хаммонда придут кредиторы и приберут дом к рукам. Но если кое‑какие сметливые молодые люди будут знать, когда точно действовать, они смогут гулять по дому и брать, что им захочется, безнаказанно.

Люк переглянулся с парой своих товарищей.

– Вы не врете?

Я протянул Люку карточку.

– Если вру, знаешь, где меня найти. Я дам тебе пять фунтов, если я вру. Я пришел просить вас о помощи, молодой человек, и надеюсь, что вы не оскорбите мое великодушие неверием.

Он кивнул.

– Я кое‑что о вас знаю, – сказал он. – У меня нет причин думать, что вы врете, а если ошибаетесь, обещайте исправиться.