Я не услышал, как распахнулась дверь дома. Казалось, лишь моргнул… и вот уже благодаря желтому свету лампы увидел на крыльце щуплую фигуру Рихарда Жидкова. Мужчина появился беззвучно. В одном лишь белье. Вертел головой – оглядывался по сторонам. Взглянул он и в мою сторону. Но вряд ли меня заметил. Поправил трусы, скрывавшие ему ноги едва ли не до колен, одернул майку, шаркнул башмаками. Нахмурился, сплюнул. Жестом пригрозил… не мне – кому-то, прятавшемуся за стеной сарая, в темноте двора.

– Тихо! – скомандовал знакомый голос.

Собачий лай сорвался на жалобный визг и вдруг смолк. Ему на смену пришло едва слышное поскуливание. Звякнула цепь, цокнули о камни звериные когти. Ветер зашелестел листвой, заставив меня вздрогнуть: футболка для прохладного осеннего утра оказалась тонковатой. Невольно вспомнил о лежавшем в чемодане свитере. Я кашлянул, привлекая к себе внимание. Жидков дернул головой, повернулся ко мне лицом, прищурился, вглядываясь в темноту за забором.

– Кто там?! – спросил он.

Я помахал ему рукой.

– Дядечка, это я, Вадик Кашин из Каплеевки! Я за чемоданом пришел!

Не уверен, что хозяин дома рассмотрел меня сквозь кусты. Фонарных столбов около дома Рихарда Жидкова не было, а луна хоть и выглядела яркой, но в качестве фонаря не годилась.

Но голос мой мужчина точно узнал.

– Что-то ты рано, юноша. Ночь на дворе.

Он провел ладонями по майке на животе. Поманил меня рукой.

– Ну, входи, раз пришел, – сказал Жидков.

Он зевнул, пригладил волосы на затылке. Сжал кулаки, вздрогнул: майка а-ля «Крепкий орешек» согревала его не лучше, чем меня – футболка. Мужчина переминался с ноги на ногу, явно борясь с желанием вернуться в дом, а то и вовсе забраться под одеяло. Радости от встречи со мной на его лице я не увидел. Хотя и раздраженным Жидков не казался – скорее, невыспавшимся. Я вплотную подошел к калитке, изобразил нерешительность. Потоптался на месте. Разглядывал двор сквозь штакетник забора.

– Так… эта… а собачка меня не тронет? – спросил я.

– Не тронет, – пообещал Жидков. – Я привязал его. Еще с вечера. На случай, если ты по дурости ввалишься во двор. Не трусь. Дальше своей будки пес сейчас не отойдет. Так что не топчись у забора, юноша. Заходи в дом.

Я не заставил себя долго ждать – толкнул рукой калитку, вновь нарушив тишину скрипом. Склонил к земле голову, пряча в тени под козырьком довольную улыбку. Не смог ее сдержать, как ни пытался. Ведь всю эту возню с «тетушкой», чемоданом и буденовкой я для того и затевал: чтобы услышать от Каннибала фразу «Заходи в дом». Почувствовал себя тем вампиром из фильма, что не мог войти в жилище жертвы без приглашения, а потому из кожи вон лез, чтобы переступить порог. Вот так же и я радовался, услышав заветные слова.

Пес все же попытался помешать моему вторжению – возмущенно тявкнул. Однако не бросился мне навстречу. Не попытался преградить мне путь… или же не сумел это сделать. Лишь угрожающе щелкнул зубами, словно в бессильной злобе, грозно зарычал. Новый короткий окрик хозяина, негромкий, но решительный, вновь вынудил собаку замолчать. Жидков увидел меня (свет фонаря до меня не дотягивался, но очертания моей фигуры теперь четко вырисовывались на фоне забора и светлевшего неба), поманил к себе рукой.

– Давай, юноша, шевелись, – сказал он. – Не ждал тебя так рано… ну, да ладно. У вас, деревенских, странное понимание того, что такое утро.

Он снова зевнул – не потрудился прикрыть рот ладонью.

– Мне только чемодан надо забрать, дядечка, – проблеял я.