Как идол стал

         На полосу,

         Стоит, поет

         Без голосу:

         «Дозрей, дозрей,

         Рожь-матушка!

         Я пахарь твой,

         Панкратушка!

         Ковригу съем

         Гора горой,

         Ватрушку съем

         Со стол большой!

         Все съем один,

         Управлюсь сам.

         Хоть мать, хоть сын

         Проси – не дам!»

         «Ой батюшки, есть хочется!» —

         Сказал упалым голосом

         Один мужик; из пещура [105 - Пещур – небольшой заплечный мешок.]

         Достал краюху – ест.

         «Поют они без голосу,

         А слушать – дрожь по волосу!» —

         Сказал другой мужик.

         И правда, что не голосом —

         Нутром – свою «Голодную»

         Пропели вахлаки.

         Иной во время пения

         Стал на ноги, показывал,

         Как шел мужик расслабленный,

         Как сон долил голодного,

         Как ветер колыхал.

         И были строги, медленны

         Движенья. Спев «Голодную»,

         Шатаясь, как разбитые,

         Гуськом пошли к ведерочку

         И выпили певцы.

         «Дерзай!» – за ними слышится

         Дьячково слово; сын его

         Григорий, крестник старосты,

         Подходит к землякам.

         «Хошь водки?» – Пил достаточно.

         Что тут у вас случилося?

         Как в воду вы опущены?.. —

         «Мы?.. что ты?..» Насторожились,

         Влас положил на крестника

         Широкую ладонь.

         – Неволя к вам вернулася?

         Погонят вас на барщину?

         Луга у вас отобраны? —

         «Луга-то?.