Вскоре после этого они пришли в совершенно другую часть города. Здесь, в центре Луксура, королевская семья велела построить роскошные здания. Королевский дворец, храм Сэта, казармы и плац королевской лейб-гвардии, архивы и служебные помещения советников монарха окружали широкую площадь. На прилегающих улицах стоял ряд больших господских домов, там располагались посольства и консульства разных стран. К ним вела улица Королей, к которой теперь Конан и его спутники приближались с северного направления. Она была очень широкой, искусно вымощенной и с обеих сторон ее украшали статуи стигийских монархов былых времен. Надписи на постаментах рассказывали о том, кого именно представляли эти величественные статуи. Дома на этой улице были построены из гранита, а не из высушенных на солнце глиняных кирпичей, как большинство других домов города. Движение было здесь менее оживленное и более изысканное: господин и госпожа в носилках, несколько мальчиков знатного рода, которые направлялись в школу в сопровождении гувернера, писатель с пером в руке, то и дело попадались жрецы, государственные служащие, богатые купцы, офицеры, лакей в ливрее, закутанная в покрывало замужняя дама, разносчик, который принес заказанные товары. Почти все они удостаивали трех чужаков в простой одежде косого взгляда, но никто их не останавливал. Фалко советовал им: «Держитесь так, словно вам надлежит выполнить здесь чье-то поручение, и тогда все действительно решат, что это так. Потому что кто же посмеет посетить стигийскую цитадель с каким-то тайным умыслом?»

    Сердце Конана забилось сильнее. Они почти достигли цели.

    Роскошная улица заканчивалась, пересекаемая второй улицей, которая была далеко не столь впечатляющей, но чистой, спокойной и тоже замощенной. Здесь располагались городские дома знати и богачей. В висячих садах на крышах пестрели цветы. Между ними имелись дорожки. Позади Конан видел высокие роскошные здания на площади перед королевским дворцом. На этой улице почти не было прохожих. Тишина висела над ней и была такой же угнетающей, как и дневная жара. Дома бросали на мостовую голубые тени.

    Конан свернул направо. За два дома он уже видел золотого льва, ослепительного в полуденном солнце. Это и было офирское посольство. Он ускорил шаги.

    Стигиец, который неторопливо прогуливался, внезапно резко остановился и воззрился на них. Вдруг он схватился за свисток, висящий на шее, и дунул. Раздалась пронзительная трель.

    С обеих сторон льва распахнулись двери. Оттуда хлынули вооруженные люди.

    -  Стоять! - загремел голос. - Конан и его спутники, стойте - или заплатите жизнью!

    -  Митра, спаси нас! - выдохнула Дарис. - Нас предали! Колдовство Рахибы и Тот-Аписа!

    Джихан вытащил из-под кафтана короткий меч.

    -  Иштар, - взмолился он на своем родном языке. - Дай мне умереть с отвагой и забери меня к себе. Освободи меня от боли, чтобы я мог верно служить тебе.

    Конан поднял боевой топор - оружие, которое он выбрал для себя на корабле. Топор был из Тайи, у него была прямая рукоятка, и его остро заточенный клинок имел длинное острие. Несмотря на свою тяжесть, топор был очень удобен. Конана душила мысль о том, что их игра проиграна, что он никогда не сможет заключить Бэлит в свои объятия и что храбрая Дарис должна будет умереть рядом с ним, в крайнем случае, если ей будет угрожать плен, то от его руки. Но он был уже снова воин и не имел больше никаких мыслей, кроме мысли о битве.