На этот раз паника была даже сильнее, чем накануне. Некоторые вскочили на лошадей, пытаясь удрать, Тахарке пришлось собственноручно разрубить двоих, чтоб остальным было неповадно.

    - Еще одна такая ночь, и нам всем конец, - сказал Куулво, когда они тронулись в путь.

    - Но что же это может быть? - Тахарка сам начал паниковать. - Кто проникает в охраняемый лагерь и безбоязненно убивает людей? Это просто невозможно.

    - И все же, - заговорил Аксандриас, - если это повторится и следующей ночью, они начнут убивать друг друга просто от страха.

    - Я согласен, - сказал Куулво, - и вот что я предлагаю. Сегодня мы ляжем в стороне ото всех: нас-то они попытаются убить в первую очередь, но если мы будем ночью нести вахту, на нас не смогут напасть незаметно.

    - Да, это лучше, чем ничего, - произнес Тахарка. - А сколько нам еще осталось до Хоршемиша?

    - Если поторопимся, - ответил Куулво, - то дойдем к вечеру третьего дня, не считая сегодняшнего. Завтра к ночи мы достигнем более цивилизованных мест, там будут уже попадаться деревни и фермы.

    - Значит, еще одна ночь в этой дикой местности, а потом, завтра, мы найдем деревню побольше и расположимся в ней. Я думаю, хорошая высокая стена, ограждающая нас со всех сторон, была бы очень кстати, - сказал Тахарка.

    - Какой прок от стены, если наш враг - демон? - возразил Аксандриас. Выглядел он ужасно: глаза ввалились, волосы наполовину поседели, рот ввалился, отчего казалось, что зубы стали гораздо длиннее, чем раньше. С тех пор как начались ночные убийства, он постоянно принимал зелье жреца.

    - Даже ты, мой друг, поверил в сверхъестественное? - ухмыльнулся Тахарка. - Уж от тебя-то я этого ожидал меньше всего.

    - Да нет, - Аксандриас еще больше помрачнел, - я вообще-то так не думаю, да только как поверить, что это дело рук простого смертного.

    Тахарка вовсе не хотел обнаруживать свои собственные опасения. Хотя, надо сказать, несколько странный способ выбрали жрецы, чтобы досадить ему за то, что он отказался от общения с ними. Если это, конечно, жрецы.

    Этой ночью к кошмару, который, как им всем казалось, длился уже целую вечность, прибавилось нечто новое. Оставшиеся в живых бандиты соорудили большой костер и расположились вокруг него. Ночь прошла спокойно, но за час до рассвета усталость предыдущих дней начала брать свое. Многие задремали, но почти сразу были разбужены воплем. Немедиец недоуменно смотрел на стрелу, шесть дюймов которой торчало у него из груди.

    Все вскочили на ноги, выхватили мечи и глазами, полными ужаса, вглядывались в предрассветную мглу.

    - В какую сторону он сидел лицом, когда в него попала стрела? - задал вопрос Куулво.

    Ни один не мог сказать точно. Внезапно послышался звук удара, будто кто-то шлепнул с размаху плетью, и человек, шатаясь, выпал из круга - со стрелой в груди. Все повернулись лицом туда, откуда прилетела стрела. Опять послышался какой-то звук, затем крик боли. Офирец упал на колени, потом рухнул лицом вниз. Из-под его левой лопатки торчал кинжал.

    - Мы все обречены! - вскричал горбоносый шемит. Вне себя от охватившего его ужаса, он ринулся в темноту, продолжая кричать. Через несколько мгновений раздался душераздирающий вопль, и шемит умолк навсегда.

    Тахарка схватил хлыст и подскочил к рабам.

    - На ноги, собаки, все на ноги! - Он обернулся к оставшимся. - Идите все сюда. Если уж у нас нет каменной стены, спрячемся за живую.

    Бандиты торопливо поставили рабов таким образом, чтобы они образовали круг, а сами расположились внутри. Рабы ничего не понимали, но стояли покорно.