— А бывает, когда ты оказываешься не прав?

— Не прав? — старик задумался. — Видишь ли, в некоторые моменты, я не могу с достоверностью сказать, что именно сбудется из того, что мне открылось. Но это видимо не то, о чем ты хотел узнать, не так ли?

Сын кузнеца помотал головой, и Рхайдерч, еще немного подумав, добавил:

— Мне не кажется, что мои предсказания ложны. Обычно, все равно что-нибудь сбывается из увиденного мной.

— Так я и думал, — сказал Конан. — А тогда ответь на вопрос: Что ты видел, относительно нашего народа и аквилонцев?

— До сих пор практически ничего, чего бы тебе хотелось услышать.

— Ну, так все же, смог бы попытаться? — спросил юноша нетерпеливо.

— Могу ли я вызвать видения специально, особенно под давлением? — нахмурился прорицатель. — Никогда не пробовал и не знаю, стоит ли…

— Но это крайне важно для всех нас, — возразил Конан.

— Действительно важно, — признал Рхайдерч. — Ладно, парень. Я попробую. Пусть никто не говорит, что я избегал помощи киммерийцам.

Он стоял неподвижно на обочине — худощавый старик с длинными, покрытыми грязью, руками. Его губы шевелились. Сначала беззвучно, затем послышалось подобие песнопения. У Конана по спине побежали мурашки. Сын кузнеца понял, что провидец пытается проникнуть за завесу неведомого. Потом взгляд Рхайдерча переместился на юношу, но тот был не уверен, что старик видит его. Очевидно, в какие бы туманные дали не заглядывал Рхайдерч, там явно не было деревеньки, где жила семья Конана.

Провидец внезапно вздрогнул. Его веки широко распахнулись. Глаза чуть не выкатились из орбит.

— О, Кром! — пробормотал он, возможно, действительно обращаясь к северному божеству. — Кровь и внутренности кругом! Великое горе и пламя войны! Честь и слава! Ужас и смерть! Война без милосердия до полного уничтожения! Безжалостная битва до последней капли крови! — продолжал твердить старик замогильным голосом.

Конана трясло. Он услышал больше, чем ожидал. Рхайдерч продолжал дергаться, словно в припадке.

— Но кто победит? — хрипло спросил юноша. — Кто? — остальное его не интересовало.

— Война и горе! — повторил провидец, теперь взгляд старика стал острым, словно лезвие меча. — Датхил погибнет мучительной смертью. Золотой лев, — он снова дернулся. — Да, знамя золотого льва реет над головами.

— Нет! — из горла Конана вырвался крик, полный страдания, сейчас он горько раскаивался за свое любопытство. — Нет! Пусть это не случится! Не говори мне про победу проклятых аквилонцев.

Рхайдерч несколько раз моргнул. Только после того, как ясновидящий изрек пророчество, взгляд его постепенно делался осмысленным.

— Что я говорил? — озабоченно спросил он.

— А то ты не знаешь? — воскликнул сын кузнеца.

Старик отрицательно покачал головой. Хотя казалось, что он уже вернулся в реальный мир, вид его был бледен и скорбен, как у человека, только что выздоровевшего после затяжной лихорадки. Конану пришлось, скрипя сердце, пересказать слова пророчества.

Провидец выслушал все в тишине. Он посмотрел на свои руки, перемазанные в глине, так, будто на них запеклась кровь.