|
Гордость и равнодушие похожи, и он, наверное, подумал, что я горд. Я сказал: — Мне действительно пора. Да вы просидели здесь пять минут,сказал он.Очень важно, чтобы в статье все было правильно. Очень важно не опоздать на похороны. — Не понимаю почему. Сильвия сказала: — Мне самой надо в Хампстед. Я покажу вам, как ехать. — В Хампстед? — ревниво спросил Уотербери.Не знал. — Я же всегда езжу к маме по средам. — Сегодня вторник. — Значит, завтра не поеду. — Спасибо,сказал я.Очень рад. — Вы использовали поток сознания,отчаянно заспешил Уотербери.Почему вы бросили этот прием? — Понятия не имею. Почему мы меняем квартиру? — Вы разочаровались в нем? — Я во всех своих книгах разочаровался. Ну, до свиданья. — Статью я вам пришлю,угрожающе сказал он. — Спасибо. — Не задерживайся, Сильвия. В полседьмого мы идем на Бартока. Мы углубились в улочки Тоттнем-Корт-роуд. Я сказал: — Спасибо, что увели. — Да, я видела, что вы хотите уйти. — Как ваша фамилия? — Блейк. — Сильвия Блейк. Хорошо. Даже слишком. — Это близкий друг? — Да. — Женщина? — Да. — Какая жалость,сказала она, и мне показалось, что ей вправду жаль. Многому надо ей учиться — литературе, музыке, беседе, но не доброте. Она влезла вместе со мной в переполненное метро, и мы ухватились за поручни. Ее прижало ко мне, и я вспомнил, что такое желание. Неужели теперь всегда так будет? Не желание, только память о нем. Она пропустила человека, вошедшего на «Гудж-стрит», и я ощутил, что ее нога прижимается к моей,ощутил так, словно это было очень давно. — Я никогда не бывал на похоронах,сказал я, чтобы завязать разговор. — Значит, ваши родители живы? — Отец жив. Мать умерла, когда я был в школе, не в городе. Я думал, меня отпустят, но отец решил, что это слишком тяжелое зрелище. Так что ничего и не было. Только разрешили не готовить уроки в тот день. — Я бы не хотела, чтоб меня сожгли,сказала она. — Предпочитаете червей? — Да. Мы были так близко, что могли не повышать голоса, но не могли посмотреть друг на друга, люди мешали. Я сказал: — А мне что так, что так,и тут же удивился, зачем я лгу, мне ведь совсем не все равно, это же я убедил Генри. Вчера вечером Генри проявил слабость, он позвонил мне, попросил прийти. Удивительно, как сблизила нас Сарина смерть. Теперь он зависел от меня, как прежде — от Сары, все же я знал их дом. Я даже думал, не предложит ли он жить вместе и что я ему отвечу. Забыть Сару трудно и в том доме, и в этом, она связана с ними обоими. Когда я пришел, он еще не совсем проснулся после снотворного, иначе мне было бы с ним труднее. В кабинете на краю кресла сидел священниквидимо, из этих редемптористов ', которые по воскресеньям служат черту ' Редемптористы — монашеский орден, основанный в XVIII веке св. Альфонсом Лигу-ори. в темной церковке, где я расстался с Сарой. Лицо у него было хмурое, кислое. Он явно спорил с Генри. — Это мистер Бендрикс, вы знаете, писатель,сказал Генри.Отец Кромптон. Мистер Бендрикс очень дружил с моей женой. |
