Он дает ей визитку Тёрстона:

— Если я не вернусь через десять минут — нет, через пятнадцать, — звони ему.

— А если услышу выстрелы?

— Если это я и со мной все в порядке, я подам сигнал клаксоном машины Библиотечного Эла. Два быстрых гудка. Не услышишь их — езжай дальше в соседний лагерь «Что-То там Большого Боба». Заезжай, прячься где-нибудь и звони Тёрстону.

Ходжес наклоняется через центральную панель и впервые за время их знакомства целует Холли в губы. Она слишком поражена, чтобы ответить на поцелуй, но и не шарахается. Когда он отклоняется назад, она смущенно смотрит вниз и говорит первое, что приходит ей на ум:

— Билл, ты же в ботинках! Ты замерзнешь!

— Между деревьями еще не так много снега — может, на два пальца.

И действительно, холодные ноги сейчас его мало волнуют.

Он находит выключатель и гасит в машине свет. Когда он выходит из «экспедишна», сдерживая стон от боли, она слышит, как нарастает шелест еловых ветвей. Если бы это был голос — это был бы плач. И двери закрываются.

Холли сидит на своем месте и смотрит, как темный силуэт Билла сливается с темными очертаниями деревьев, и когда она уже не может его выделить, то вылезает и идет по его следу. «Виктори» 38-го калибра, который служил в полиции с отцом Ходжеса в пятидесятые годы, когда вместо Шугар-Хайтс еще стоял густой лес, лежит в кармане ее пальто.

Ходжес идет в сторону света в окнах «Голов и шкур» осторожно, шаг за шагом. Снег бросается ему в лицо, засыпает веки. Огненная стрела вновь жжет его изнутри. Поджаривает его. По лицу струится пот.

Ну, хоть ноги не горят, думает он — и тут же перецепляется через занесенное снегом бревно и падает. Падает прямо на левый бок и зарывается лицом в рукав пальто, чтобы не крикнуть. В паху чувствуется горячая жидкость.

Штаны намочил, думает он. Обмочился, как маленький…

Когда боль немного утихает, он подбирает ноги под себя и пытается встать. Не получается. Мокрое место начинает подмерзать. Он физически ощущает, как член сжимается, чтобы не касаться холодного. Ходжес хватается за нижнюю ветку и снова пытается встать. Ветка обламывается. Он бессмысленно смотрит на нее, чувствуя себя каким-то героем из мультика — Злым Койотом что ли, — и отбрасывает ветку. Когда он это делает, кто-то подхватывает его под мышки.

Он так удивляется, что едва не вскрикивает. И тогда Холли шепчет ему на ухо:

— Оппа-па, Билл, — вставай!

С ее помощью он, наконец-то, поднимается на ноги. Теперь свет не больше, чем в сорока ярдах между деревьев. Он уже видит снег, который лежит у нее на волосах и блестит на щеках. Он сразу вспоминает кабинет букиниста Эндрю Холлидея и то, как он, Холли и Джером нашли там Холлидея мертвого на полу. Он сказал им не подходить, но…

— Холли, если бы я тебе сказал уйти обратно, ты бы это сделала?

— Нет. — Она шепчет. Они оба разговаривают шепотом. — Возможно, тебе надо его застрелить, а без моей помощи тебе туда не дойти.

— Ты должна была бы прикрывать мне спину. Быть моим страховым полисом. — Пот стекает с Ходжеса ручьями. Хорошо, хоть пальто длинное. Он не хочет давать Холли понять, что обоссался.

— Твой страховой полис — это Джером, — говорит она. — А я — твой партнер. Поэтому ты меня сюда привез, знаешь ты об этом или нет. И я этого и хочу. Всегда хотела. А сейчас давай. Опирайся на меня. Закончим дело.

Они медленно идут между деревьев. Ходжес просто поверить не может, сколько его веса она берет на себя. На краю поляны они ненадолго останавливаются. Свет горит в двух комнатах. В одной из них свет приглушенный — Ходжес считает, что это кухня.