|
В грязном окошке гадалки она видит свое отражение — и еще кого-то у себя за спиной: белого с улыбающимся детским лицом и белокурыми волосами, спадающими на лоб. Она оглядывается, но никого не видит. Это ей только представляется. Барбара снова опускает взгляд на игру. В тени навеса заведения гадалки рыбки снова становятся яркими и выразительными. Плавают туда-сюда, раз и их поглощает светло-голубая вспышка. Барбара оглядывается туда, откуда пришла, и видит: по бульвару в ее сторону несется блестящая черная машина — быстро, перемещаясь из полосы на полосу. У машины очень большие колеса, такие ребята в школе называют Йети или Гангста.
«Если уж собралась, то давай!» Как будто кто-то и правда стоит рядом. Тот, кто понимает. Голос прав. Барбара еще никогда не думала о самоубийстве, но сейчас эта идея кажется ей вполне оправданной. «Тебе не надо оставлять никаких записок, — говорит друг. Она снова видит его отражение в окне. Призрачное. — Уже сам факт, что ты сделаешь это здесь, станет твоим посланием к миру». Так и есть. «Ты слишком много знаешь о себе, чтобы жить дальше, — отмечает друг, а взгляд Барбары снова сосредотачивается на рыбках, которые плавают. — Ты слишком много знаешь — и все это плохое! — И тогда поспешно добавляет: — Что, конечно, не означает, что ты ужасный человек». Она думает: «Нет, не ужасная, просто никчемная». Грузовик приближается. Гангста. Сестра Джерома Робинсона делает шаг к бордюру, и ее лицо озаряет радостная улыбка.
Доктор Феликс Бэбино одет в костюм, который стоит тысячу долларов. Халат, одетый поверх костюма, развевается за ним, словно плащ, когда главный врач шагает по коридору «Ведра». Только вот сейчас он как никогда нуждается в бритье, а его обычно элегантная седая шевелюра растрепана. Он не обращает внимания на группку медсестер, которые собрались возле столика дежурной и о чем-то разговаривают возбужденным шепотом. Сестра Уилмер подходит к врачу. — Доктор Бэбино, вы слышали… Он даже не смотрит на нее, и Норма вынуждена отскочить, чтобы он не сбил ее с ног. Она провожает его удивленным взглядом. Бэбино достает из кармана халата красную табличку «Не беспокоить», которую всегда носит с собой, вешает на ручку двери палаты 217 и заходит туда. Брейди Хартсфилд не поднимает глаз. Все его внимание сосредоточено на игровом устройстве, которое лежит у него на коленях, в нем плавают цветные рыбки. Музыки нет: он выключил звук. Часто, заходя в эту палату, доктор Бэбино исчезает и уступает место Доктору Z. Но не сегодня. Доктор Z, в конце концов, — это всего лишь другая версия Брейди, проекция, а сейчас Брейди не до проекций, он слишком занят. Воспоминание о том, как он пытался взорвать зрительный зал «Минго» во время концерта «Здесь и сейчас», еще очень путанные, но, когда очнулся, он точно помнил одно: последнее лицо, которое он увидел перед тем, как погас свет. Это была Барбара Робинсон, сестра ниггера, который косил газоны у Ходжеса. Она сидела практически напротив Брейди, через проход. И вот она теперь здесь, плавает с рыбками, общими для двух экранов. Брейди убил Скапелли, эту пизду-садистку, которая выкручивала ему сосок. А теперь он займется этой сучкой, сестрой Робинсона. Ее смерть причинит боль ее старшему брату, но и это не самое главное. Это будет нож в сердце старому детективу. Вот что самое важное. И самое сладкое. Он успокаивает ее, говорит, что она не ужасный человек. Это помогает задать ей старт. Что-то движется вдоль МЛК, он точно не может сказать: нутром девчонка еще сопротивляется, но он большой и сильный. Он справится с ней. — Брейди, послушайте. Z-Мальчик звонил. — Настоящая фамилия Z-Мальчика Брукс, но Брейди больше его никогда так не называет. |
