— Вадик! — заорала я, не отрывая глаз от экрана.

И породила своим воплем цепную реакцию микрокатастроф: водитель Саша, со вкусом обедающий за большим столом в углу просторной комнаты, испуганно вздрогнул, выронил бутерброд и недовольно заворчал. Сандвич закономерно шмякнулся маслом вниз — прямо на колени сидящему рядом с Сашей Максу. Возмущенно вскрикнув, Макс быстрым движением смахнул бутерброд со своей штанины, и он метательным диском пронесся через все помещение в направлении двери, в проеме которой как раз возник испуганный моим криком стажер. Продемонстрировав великолепную реакцию, Вадик ловко отбил подачу кулаком, и несчастный бутерброд взмыл к потолку, уже в воздухе разваливаясь на куски. Обломки посыпались на головы присутствующим. Увесистый шмат маслянистой каши с сочным звуком ляпнулся на ладонь застывшему Саше.

— Возвращение блудного бутерброда, — очнувшись, ехидно прокомментировал Макс.

— Е-твое! — с чувством произнес Саша.

Тихо — из уважения ко мне — ругаясь, мужики спешно обирали с себя жирные крошки.

— Вадик, это кто?! — не обращая внимания на общую суету, я неверяще смотрела на экран.

— Это? — смахнув на пол комочек хлебного мякиша, стажер присел на диванчик рядом со мной. — Птички.

— Вижу, что не комарики, — нетерпеливо отбрила я. — Где ты это снял?!

— Да в том самом коровнике. То есть в курятнике…

— В страусятнике! — взвизгнула я, завороженно созерцая сцены на экране. — Вадька, это же страусы!

— А я так и подумал, — удовлетворенно сказал стажер, хлопнув себя по коленке. — Сомневался, правда, ты же сказала, что там куры… Да еще эта тетка, коровница, то есть курятница…

— Страусятница, — автоматически поправила я.

— Страусятница, — согласился Вадик. — Она сказала, что их к нам из Швеции завезли. В Швеции страусы разве водятся? По-моему, нет… Зато девки у них, судя по порнухе, как на подбор — здоровенные, голенастые, как те самые страусы. Я и подумал — может, это действительно куры, только такие особые, чистопородные шведские бройлеры. Большие и ногастые.

— Вадик, — озаренная новой мыслью, я порывисто обернулась к стажеру и схватила его за руку, замаслив себе ладонь. — А какие у них ноги?

— У девок? — переспросил Вадик.

Парни за столом у окна прекратили ругаться и навострили уши.

— Нет, у страусов! — уточнила я.

— Слушай, я не знаю, — занервничал Вадик, смущенный общим повышенным вниманием. — Что ты имеешь в виду? Ноги как ноги… Ну, длинные… Ну, голые… Какие еще? Серые…

— Да хоть фиолетовые в клеточку! Ты скажи, на ногах, на ногах у них что? Ласты?!

— Нет, черевички! — рявкнул Вадик, окончательно выведенный из терпения. — Ты спятила, что ли, какие ласты! Им вообще никакая обувь не положена! Коровница сказала, они даже зимой по снегу босиком бегали!

Я с искренним интересом разглядывала картинку на экране. В интерьере стандартного отечественного птичника с кормушками и поилками экзотические страусы смотрелись несколько неестественно. Вдобавок, усугубляя сходство с гигантскими игрушками, на шее у каждой птицы, как ценник, болтался квадратный картонный ярлычок с именем.