|
Искать следы было бесполезно. На улице, сразу за воротами, начиналась мостовая. Между двумя домами виднелась двойная шеренга деревьев, окаймлявших канал. - Если уж говорить начистоту, - добавил врач, - я был почти уверен, что он не дотянет до утра. А раз положение безнадежно... Поэтому я положил его в десятую палату. Мегрэ с минуту ходил по саду кругами, как цирковая лошадь. Неожиданно, попрощавшись на ходу, направился к шлюзу. Туда только что вошел "Южный Крест". Владимир с ловкостью заправского матроса бросил швартовую петлю и остановил судно. А полковник, в длинном непромокаемом плаще и белой фуражке, невозмутимо стоял за небольшим колесом штурвала. - Ворота! - крикнул смотритель шлюза. Оставалось не более двадцати барж, не прошедших через шлюз. - Сейчас ее очередь? - спросил Мегрэ, указав на яхту. - И ее, и не ее. Поскольку это моторное судно, оно имеет право пройти через шлюз раньше барж с конной тягой. Однако же "Южный Крест" - увеселительная яхта, такие здесь проходят редко, и для них не очень строго соблюдают правила... К тому же, если учесть, что владелец яхты дал речникам на чай... Делайте выводы сами, комиссар. Конечно, сейчас пройдет "Южный Крест". Речники суетились вокруг затворов. - А где баржа "Провидение"? - Она загораживала дорогу судам. Сегодня утром она поднялась на сто метров по течению, чтобы пришвартоваться перед вторым мостом... Какие новости о старике? Мне эта история дорого обойдется. В принципе я должен сам проводить суда через шлюз, но если бы я это делал, у нас каждый день была бы очередь из ста барж. Сами посудите: четверо ворот, шестнадцать затворов. К тому же, знаете, сколько мне платят? Смотрителю пришлось отойти от комиссара, потому что Владимир протянул ему документы и чаевые. Воспользовавшись паузой, Мегрэ пошел вдоль канала. На повороте он заметил "Провидение" - он теперь узнал бы ее издали среди сотни барж. Из трубы струился дымок, на палубе никого не было, все люки задраены. Он хотел подняться на баржу по заднему мостику, ведущему в жилище хозяев, но передумал и пошел по широким сходням, по которым на баржу водили лошадей. Один из щитов, накрывавших конюшню, подняли, и оттуда выглядывала голова лошади. Заглянув в конюшню, Мегрэ увидел такую картину: распростертая на соломе темная масса - и склоненная с кружкой кофе в руке уроженка Брюсселя. Удивительно нежно, по-матерински, она шептала: - Ну, давайте, Жан! Пейте, пока горячий! Вам будет легче, старый безумец. Хотите, я поддержу вам голову? Но Жан не шевелился, он смотрел вверх и, должно быть, видел голову Мегрэ. Комиссару показалось, что на исполосованном марлевыми наклейками лице блуждает ироническая улыбка. Старый коновод попытался поднять руку, чтобы оттолкнуть чашку, которую ему подносили к губам. Но рука упала, бессильная, морщинистая, мозолистая, испещренная синими точками, должно быть, остатками давней татуировки. Глава 9 Врач - Вот видите! Он вернулся, как раненая собака возвращается в конуру. Понимала ли хозяйка баржи, в каком состоянии Жан? Во всяком случае, в истерику она не впадала. Была так же спокойна, как если бы ухаживала за ребенком, схватившим легкую простуду. |
