|
Но я одна из них, - горестно сказала Констанция, - видишь, я даже была вместе с ними. - Я выбежал потому, - закрыв глаза, сказал Филипп, - что ты показалась мне другой. Даже маленькой девочкой ты не была похожа ни на одного из них. - Это ты все придумал себе сейчас. - Нет! - воскликнул Филипп. - Я каждый день возвращаюсь в прошлое, вновь и вновь переживаю, измеряю каждый свой шаг и вижу тебя. Да, теперь я точно знаю - это была ты. На тебе было дорогое нарядное платье, а в руках ты сжимала куклу. - Куклу... - задумалась Констанция, - значит это была я. Эта кукла до сих пор хранится у меня, временами я люблю брать ее на руки и разговаривать. Мне кажется, она знает какую-то тайну, но не может открыть ее мне. - Так значит это точно была ты, Констанция. Сколько же лет мы знаем друг друга? Почти всю нашу жизнь, а встретились только теперь. - Это странно звучит, - задумалась девушка, - знать всю жизнь, а встретиться только теперь. Наверное, мы что-то путаем. - Но почему я сразу вздрогнул, увидев тебя? Констанция улыбнулась. - Иногда это случается и по другому поводу. - По какому же? - Ну, знаешь... - замялась девушка, - бывает, иногда озноб пронижет тебя, а вдруг бросит в жар... Всякое бывает. - А ты? Что ты почувствовала, Констанция, когда впервые увидела меня? Констанция засмеялась. - Ты был такой мокрый и несчастный, что ничего кроме жалости испытывать к тебе было невозможно. - Ах, да, ты назвала меня мокрым нахохлившимся воробьем. - Да-да, именно, воробьем. Ты сегодня был похож на него. - Ты пришла сюда, потому что хотела увидеть меня? - с надеждой спросил Филипп Абинье. - Да, я все эти дни только и думала о тебе. - И я, - воскликнул Филипп и сжал пальцы Констанции, - я тоже думал о тебе. Я вспоминал ту нашу встречу. Может быть, они еще долго сидели бы, глядя в глаза друг другу, но их разговору суждено было прерваться. Огромная форель, выскочив из воды у самого камня, с шумом упала в воду. - О, какая огромная! - воскликнул Филипп. - Ты хотел бы, наверное, такую изловить? А зачем тебе нужна рыба? - спросила Констанция. Абинье напрягся и мрачная тень пробежала по его открытому лицу. - Знаешь, Констанция, моей матери было очень плохо. Она все время вспоминает отца, а тот иногда вместе со мной ходил на ручей ловить форель и приносил ей. Представляешь, она по несколько дней может ничего не есть. Слава богу, сейчас ей стало лучше, она буквально ожила, изменилась на глазах. Она даже начала шутить. - Я понимаю тебя. Но, к сожалению, я не помню свою мать, не помню и отца. - Это так тяжело, - Филипп погладил Констанцию, как маленькую девочку, по волосам. Вдруг она напряглась и вскочила на ноги. - Что? Что-то случилось? Я что-то сделал не так, Констанция? - Нет, ты все делаешь правильно. Но, знаешь, ведь меня могут хватиться, я ушла из дому, не предупредив старого Гильома Реньяра. Услышав это имя, Филипп Абинье вздрогнул. - Не произноси при мне это имя. - Извини, извини, Филипп, я не хотела. Я буду для тебя просто Констанцией. Я должна бежать. Видишь, солнце стоит уже высоко. |
