|
Но вскоре она заблудилась в закоулках этого большого лабиринта и очутилась в какой-то молельне, где сквозной ветер задул ее свечу. Боясь еще больше запутаться и провалиться в какую-нибудь западню с "сюрпризами", которыми изобиловал замок, она решила ощупью идти назад, пока не доберется до освещенной части здания. В суматохе, вызванной приготовлениями к такой массе бессмысленных затей, в этом богатейшем доме очень мало заботились о необходимом удобстве. Здесь были дикари, призраки, небожители, пустынники, нимфы, боги веселья и игр, но ни одного слуги, который подал бы свечу, ни единого здравомыслящего существа, к которому можно было бы обратиться за справкой. Вдруг ей послышалось, что кто-то осторожно пробирается в темноте, как бы желая проскользнуть незамеченным. Это показалось ей подозрительным, и она не решилась ни окликнуть идущего, ни назвать себя, тем более что, судя по тяжелым шагам и дыханию, это был мужчина. Она подвигалась дальше вдоль стены, несколько встревоженная, как вдруг услышала недалеко от себя звук отворяемой двери, и лунный свет, проникнув в галерею, упал на высокую фигуру и блестящий костюм Карла. Она сейчас же окликнула его. - Это вы, синьора? - проговорил он изменившимся голосом. - Вот уж сколько часов я ищу случая поговорить с вами минутку, да теперь, пожалуй, что и опоздал! - Что тебе надо сказать мне, милый Карл, и почему ты так взволнован? - Выйдите из коридора, синьора, я поговорю с вами в совершенно уединенном месте, где, надеюсь, никто нас не услышит. Консуэло пошла вслед за Карлом и очутилась на открытой террасе, которая венчала башенку, прилепившуюся к стене замка. - Синьора, - с опаской поглядывая по сторонам, заговорил дезертир, впервые приехавший утром в Росвальд и не лучше Консуэло знавший местных людей, - вы ничего не говорили сегодня такого, что могло бы навлечь на вас неудовольствие прусского короля и пробудить в нем недоверие и в чем вам пришлось бы в Берлине раскаиваться, если бы король узнал обо всем досконально? - Нет, Карл, ничего такого я не говорила. Я знаю, что всякий незнакомый пруссак - опасный собеседник, и потому взвешивала каждое свое слово. - Ах! Как порадовали вы меня этим ответом, - я так беспокоился! Два-три раза я подходил к вам на корабле, когда вы катались по озеру, - я разыгрывал роль одного из пиратов, которые делали вид, будто идут на абордаж, - но вы меня не узнали, я ведь был переряжен. Сколько ни смотрел я на вас, сколько ни делал знаков, вы ни на что не обращали внимания, и мне не удалось перемолвиться с вами хотя бы единым словом. Этот офицер был постоянно возле вас. Все время, пока вы плавали по озеру, он ни на шаг от вас не отходил. Он словно догадывался, что вы служите для него как бы щитом, и прятался за вас на тот случай, если бы какая- нибудь шальная пуля таилась в одном из наших безвредных ружей. - Что ты хочешь этим сказать, Карл? Не понимаю! Кто этот офицер? Я его не знаю. - Мне незачем говорить вам: скоро вы сами узнаете, раз едете в Берлин. - Но почему же теперь делать из этого тайну? - Да потому, что это ужасная тайна, и мне нужно еще в течение часа не выдавать ее. - У тебя какой-то особенно взволнованный вид, Карл. Что с тобой происходит? - О! Нечто огромное! У меня в сердце ад! - Ад? Можно подумать, что у тебя на уме какие-то злые намерения? - Быть может! - В таком случае я хочу, чтобы ты откровенно признался мне во всем, Карл. |
