|
В лице канониссы что-то изменилось. Слова Консуэло невольно вызвали в ней уважение к девушке, но, не решаясь еще восхищаться ею, старуха попробовала было настаивать. - Что же вы думаете делать? - спросила она, пристально глядя на Консуэло. - У вас ведь нет состояния? - Извините, сударыня, я достаточно богата: довольствуюсь малым и люблю труд. - Так вы намерены вернуться... к тому, что вы называете своим трудом? - Как ни убита я горем, сударыня, но вынуждена это сделать, и совесть моя не может протестовать, - на это у меня есть серьезные причины. - И вы не желаете иным путем поддерживать свое новое положение в обществе? - Какое положение, сударыня? - То, какое приличествует вдове Альберта. - Я никогда не забуду, сударыня, что я вдова благородного Альберта, и поведение мое всегда будет достойно супруга, которого я потеряла. - Однако графиня фон Рудольштадт снова появится на подмостках! - Другой графини фон Рудольштадт, кроме вас, госпожа канонисса, нет и никогда не будет, если не считать, конечно, вашей племянницы, баронессы Амелии. - Не в насмешку ли надо мной вы заговорили о ней, синьора? - воскликнула канонисса; имя Амелии подействовало на нее, словно ожог. - Что означает этот вопрос, сударыня? - спросила Консуэло с удивлением, в искренности которого не могла усомниться Венцеслава. - Ради бога, скажите мне, почему я не вижу здесь молодой баронессы? Боже мой! Неужели она также скончалась? - Нет, - с горечью сказала канонисса, - дай бог, чтобы это было так! Не будем больше говорить об Амелии, речь идет не о ней. - Однако, сударыня, я принуждена напомнить вам то, о чем не подумала раньше, а именно, что она является единственной и законной наследницей поместий и титулов вашей семьи. Вот что должно успокоить вашу совесть в вопросе о порученных вам Альбертом драгоценностях, раз закон не разрешает вам распорядиться ими в свою пользу. - Ничто не может отнять у вас право на вдовью часть и на титул, они предоставлены вам предсмертной волей Альберта. - Ничто не может помешать мне и отказаться от этих прав, и я отказываюсь. Альберт прекрасно знал, что я не желаю быть ни богатой, ни графиней. - Но общество не дает вам права от этого отказываться. - Общество, сударыня! Ну вот о нем именно мне и хотелось поговорить с вами. Общество не поймет ни любви Альберта, ни снисходительности его семьи к такой бедной девушке, как я. Оно поставило бы ему это в упрек и считало бы пятном в вашей жизни. А для меня это было бы источником насмешек и, быть может, даже позора, так как, повторяю, общество не поймет того, что у нас здесь происходит. Стало быть, обществу никогда и не следует этого знать, как не знают и ваши слуги, ибо мой учитель и господин доктор - единственные посторонние свидетели нашего тайного брака - еще не разгласили его и не разгласят. За молчание учителя я вам ручаюсь, а вы можете и должны заручиться молчанием доктора. Будьте же спокойны на этот счет, сударыня! От вас будет зависеть унести тайну с собою в могилу, и никогда благодаря мне баронесса Амелия не заподозрит, что я имею честь быть ее кузиной. Забудьте же о последнем часе графа Альберта, - это мне надо помнить о нем, благословлять его и молчать. У вас и без того довольно причин для слез, зачем прибавлять к ним горе и унижение, напоминать вам о существовании вдовы вашего чудесного племянника! - Консуэло! Дочь моя! - воскликнула, рыдая, канонисса. |
