— Условия? — услышал Ставр свой голос, писклявый по сравнению с могучим басом эмиссара.

— Вас здесь ровно пятеро, и нас столько же. Выбирайте противника и начинайте бой, но без оружия, спецкостю­мов и компьютерного сопровождения. Идет?

— Гарантии?

— Мы снимаем защиту первыми.

— Хорошо. Но если...

— Ты будешь драться со мной, Джезенкуир,— перебил Ставра Грехов.

На страшном лице эмиссара задвигались «крабьи чле­ники», что, вероятно, означало улыбку.

— Приятно, когда тебя узнают. Вероятно, вы и есть Габриэль Грехов? Вынужден разочаровать: я буду драться с этим юношей, который очень меня разозлил. В против­ном случае мы закончим наш разговор иначе.

— Я принимаю вызов,— четко ответил Ставр, повернул голову к Грехову.— Спасибо.

— Не стоит благодарности.— Грехов остался бесстраст­ным, поманил рукой приходящих в себя Герцога, Желе­зовского и Прохора Панкратова.— Делайте свой выбор, мне останется тот, кто останется.— Сказано это было так, что даже у Ставра засосало под ложечкой.

— Если выиграю я, что не исключено, вы меня отпу­стите,— сказал эмиссар с «приятной» улыбкой.— И даю слово, что больше вы меня в Системе не увидите.

— Не увидим,— тяжело сказал Ставр.

Этот бой мог бы войти в историю рукопашных сраже­ний всех времен и народов, стать классикой для многих школ воинских искусств, изучивших впоследствии приемы гуманоидов, что были разработаны далеко-далеко от Земли.

Давно закончили схватки Прохор и Герцог, пощадив­шие своих противников, и Железовский с Греховым, убив­шие соответственно К-мигрантов Шебранна и Свиридова. А Ставр и эмиссар, чье имя «Джезенкуир» означало «До­бивающийся Милости» (что знал только Грехов), все еще продолжали поединок, исполняя танец смерти и ненависти в темпе, немыслимом даже для интраморфов.

Если бы не знание приемов боя, подаренных Габриэ­лем, Ставр был бы уже мертв, несмотря на Д-прививку и владение полем Сил. Но и Джезенкуир знал все системы боя, в том числе и земные, и тоже имел кожный покров, пробить который рукой было невозможно даже на сверх­скорости. И Ставр вынужден был, защищаясь, плести па­утину уклонов, нырков, уходов и падений, чтобы не полу­чить страшный удар ногой в голову, который он мог не выдержать. Однажды он пропустил такой удар — нога эмиссара дернулась, как рычаг, и едва не сломала шею Панкратову,— и пришлось несколько минут восстанавли­ваться, щедро расходуя пси-резерв.

Прошло десять минут, пятнадцать, полчаса, а они все еще крутили спираль дуэли, окруженные кольцом подо­спевших к финалу десантников основного отряда. Наконец Ставр начал выдыхаться. Пси-резерв его был на исходе, а на сверхскорости он уже не мог работать в полную силу. Все его удары достигали цели, но практически не трав­мировали Джезенкуира, чье тело было не только заковано в прочный мышечный каркас, но внутри, под мышцами, имело еще и хитиновый панцирь. В течение всего изну­ряющего боя так и не удалось определить уязвимые места монстра.

Тогда Ставр начал отступать, припоминая приемы из той системы боя, записанной Греховым, которые человеку Земли невозможно было изучить и применить из-за спе­цифики строения тела разработчиков этой системы. И он нашел ответ! Правда, когда сил уже совсем не осталось.

Уязвимым местом эмиссара были его ноги! Именно в них прятались главные нервные узлы, защищенные мощ­ными мышцами и костно-панцирным каркасом. Не прихо­дилось теперь удивляться, почему Джезенкуир использует ноги так редко и неохотно, а ведь сила удара каждой была не менее двух тонн!

«Молодец, эрм!» — просочилась извне чья-то мысль.