Первое волнение проходит. Мама суетится, не знает, чем угодить, кормит и причитает:

— Как про Антона Солнцева сообщили, у меня сердце остановилось. Но я верила, что ты жив. Ведь ничего неизвестно, и я верила. Потом Злата пришла и сказала, что ты в больнице. Какое счастье!

Злата все-таки выполнила мою просьбу. Может, между нами, не все потеряно.

— Почему ты сразу мне не позвонил? — отчитывает мама.

Не рассказывать же ей про контузию и потерю памяти. Есть оправдание попроще:

— У меня телефон разбился. Только номер Златы был записан.

— Злата рассказала про тебя. Мы поплакали, нога все-таки. Но главное, что живой! Жив мой сынок, и скоро вернется.

— Мам, у меня не нога, а плечо сломано. И несколько ребер.

Показываю подвязанную левую руку. Про голову молчу. Надеюсь, что туман в мозгах когда-нибудь рассеется.

— И правда. — Мать охает, обходит меня, рассматривает мои ноги. — Ноги на месте.

— Конечно, мама! Левую зацепило осколком. Зашили и все!

— А Злата сказала, что тебе нужен протез. — Мать напрягает память, вспоминая разговор: — Никита не звонит, чтобы вас не расстраивать. А на самом деле протез ему нужен срочно. Так она и сказала.

— Ерунда! Я такого не мог сказать. Видишь?

Мать растеряна. Признается:

— А я взяла кредит. Миллион рублей. Всё отдала Злате на протез. Она уехала к тебе. Ты вернулся один?

Я поражен:

— Мама, кто тебе дал миллион?

Она достает бумаги. Договор с конторой «Быстрокредит». Один миллион рублей на шесть месяцев под восемьдесят процентов годовых! И под залог нашей квартиры!

— Ты заложила квартиру?

— Иначе денег не давали. Думала, ты приедешь, мы что-нибудь придумаем. Главное, чтобы ходил.

— Я хожу! Смотри!

Встаю из-за стола и хожу по комнате, словно это что-то изменит.

Мама по-прежнему в недоумении:

— Злата взяла деньги для тебя. Что она сказала?

— Она ко мне не приезжала.

— Где же она? Пусть вернет деньги.

— Зачем она вообще их брала! У нас же есть общие с ребятами.

Я ничего не понимаю. Есть общие деньги от ЧВК, которые получала за нас троих Злата. Наши немалые зарплаты и премии за победы — этого на любой протез хватит. А за ранение я получу большую страховку.

— Я разберусь, — обещаю маме и выпиваю обезболивающее.

Нахожу в своей комнате ключ от паровозной будки и ухожу из дома.

— Ты куда? Ты скоро? — волнуется мама.

Я иду к паровозу-памятнику «Победа» с красной звездой и красными колесами. Открываю будку машиниста. Внутри все по-прежнему. Поднимаю сиденье, проверяю тайник. В ящике пусто! Я точно знаю, что Злата складывала сюда общие деньги. Шмель часто говорил об этом и даже подсчитывал сумму.

Я заглядываю под другое сиденье, просовываю руку в шуровочное отверстие паровозной топки, обшариваю все щели и ниши. Денег нет.

Что за чертовщина? Злата исчезла с общими деньгами? Это ее месть мне?

Но в тайнике были не только мои деньги. Антон, Денис и я — мы дружим с детства, а Злата всем, как родная. Мы доверяли друг другу. Деньги собирались ради общей мечты. Они оплачены потом и кровью, даже смертью. Злата прекрасно об этом знает. Она не могла украсть — внушаю я себе. Она не воровка.

Опускаюсь в кресло машиниста. Ребра ноют, в голове сумбур. Ох уж эти деньги, они так значимы в мирной жизни и совершенно бесполезны на войне. На передовой я о них не думал, для этого у нас был Шмель.