Я смахиваю наградные коробочки в рюкзак. Это всё, что осталось от моих лучших друзей.

— Разрешите идти, Чапай?

— Погоди. — Он достает еще одну бумагу. — Поступил рапорт от командира батареи Тарантино. Догадываешься, что в нем?

Я помню разговор с командиром по телефону.

— Тарантино звонил мне в больницу. У ребят вопросы про ту ночь, когда… — Я сплетаю пальцы в замок и стискиваю ладони.

Чапай прерывает затянувшуюся паузу:

— И каковы ответы?

— Не помню, — выдыхаю я. — Амнезия! Ты же читал выписку.

— То врачи пишут, а мы с тебя спрашиваем. Пока не ответишь, ты под подозрением.

— В предательстве?

Чапай молчит. Его молчание красноречивее слов. Я срываюсь:

— И как мне быть?

— Поправляйся, Контуженый.

— Чтобы меня обнулили, как предателя?

— Чтобы вспомнить и ответить.

15

В Дальск я возвращаюсь поздно. Смотрю на окна родного дома. В моей квартире темно — мама на хлебозаводе печет хлеб для города.

Нахожу квартиру Солнцевых, там светится одно окно. Не иначе Павел Петрович проверяет сочинения на тему «Как я провел лето». Учитель литературы уверял: перечитаете когда-нибудь, вспомните, улыбнетесь. Мое лето 2022 года поселилось в моей башке навсегда и улыбок не вызывает.

Потоптавшись, я прихожу к выводу, что в моем рюкзаке добрые вести, и иду к Солнцевым. Меня встречает Павел Петрович. Вслед за ним прохожу на кухню. Он сдвигает тетрадные листки на край стола, я выкладываю государственную награду. Появляется Анна Николаевна в ночной сорочке.

Я объявляю:

— Вашего сына наградили медалью «За отвагу». За героизм и мужество!

Павел Петрович рассматривает медаль, Анна Николаевна вчитывается в удостоверение.

Я пытаюсь подобрать правильные слова:

— Мы были единым организмом. Я — мозг, Антон — глаза, Денис — руки.

Анна Николаевна смотрит на меня с непониманием.

Я объясняю:

— Антон был наводчиком миномета. Целился быстро и точно. На фронте как: либо мы попадем, либо по нам прилетит.

— Антоша с детства самый смелый. Помнишь, Павлик, как он с гаража спрыгнул? Ногу подвернул, а остальные побоялись.

На женском лице проступают слезы. Я вспоминаю, как Денис столкнул Антоху с гаража, и понимаю, что нужно его маме.

— Точно! И в школе, и на фронте он самый смелый! В первом бою мы все струсили, бросили миномет, посыпались в окоп, зажались. А Антон один, по врагам лупил, как положено. Мину за миной! Даже ветеран из штурма, который Сирию и Африку прошел, его отметил.

Я рассказываю родителям о подвигах погибшего сына, много привираю, лишь бы женские слезы были не от горя, а от умиления. И добиваюсь своего. Лицо Анны Николаевны светится от гордости за Антона.

А в моей голове разрастается черная боль.

— У тебя кровь из носа, — замечает Павел Петрович.

Я торопливо вытираю нос бумажной салфеткой, которые теперь всегда со мной. Удивляюсь. Оказывается, мой нос-индикатор реагирует не только на чужую ложь, но и на мою собственную.

Павел Петрович достает водку, наполняет рюмки и просит:

— Помянем нашего Антона.

Я выпиваю. Мутные мозги с трудом находят нужные слова, и я спрашиваю про Злату:

— Злата звонила? Она обещала, как освоится…

Анна Николаевна меняется в лице:

— Забудь Злату. У нее другой мужчина. Как он позвонил, она сразу сорвалась и уехала.

— Кто он?

— Нам не представила.