Еще одна несбывшаяся мечта Дениса Шмелева — стать миллионером.

У каждого бойца в могиле своя мечта. Днестр мечтал дойти до малой родины вместе с большой Россией. Он жил этой идеей и при взятии новых сел приговаривал:

— Дождались нас, сердешные. Русской землицы стало больше. Добро пожаловать домой.

Мечта Днестра оказалась реальной. Уже объявлено о референдумах на освобожденных территориях. Исход голосования ясен. После народного волеизъявления здесь будет Россия! А там, может, и до Приднестровья очередь дойдет. Жаль, Днестр этого не увидит.

Я выхожу у разбомбленного моста через Северский Донец. В кювете завалившаяся набок украинская БМП и сгоревший грузовик. Опоры моста целы, и рабочие заделывают дыры от снарядов в бетонных плитах. А пока рядом военные инженеры установили понтонную переправу. Вскидываю лопату на плечо, спускаюсь к понтону.

Водитель Валера кричит вдогонку:

— Я каждый день в Северодонецк езжу. Захочешь обратно, найдешь!

— Найду! — откликаюсь я.

Но сначала мне надо найти ответ на вопрос жизни и смерти: кто предатель?

22

Вечером я на могиле друзей. Рыть начинаю ночью, чтобы закончить к рассвету. Это и есть мой план — найти у погибших телефоны и попытаться проверить их содержимое.

Рыть приходится долго. Это в городах обессилившие гражданские хоронили безвинно погибших во дворах как придется. Солдатские руки и спины натренированы рытьем окоп. Могилы для товарищей роют правильные, до двух метров.

Я снимаю слой за слоем по всей площади братской могилы. Сначала я по колено в земле, затем по пояс и уже по грудь в черной яме. Над головой потрясающей красоты небо с яркими звездами, кажется, что души погибших подсматривают за мной. Теперь тычу лопатой с опаской, выбрасываю землю над головой и подсвечиваю налобным фонариком ямку. Руки гудят, в висках стучит — вот-вот, вот-вот.

И вот-вот настает. Лопата натыкается на что-то упругое.

Разгребаю руками — вижу черный пакет. Копаю, разгребаю и убеждаюсь — бойцов хоронили в специальных пластиковых мешках для трупов. Освобождаю от земли первый. Судя по табличке на могильном холме, это должен быть Чех — Антон Солнцев.

Я продолжаю работу, откладывая ужасное зрелище на тот момент, когда оправдания для отсрочки не останется. Разгребаю второй пакет, третий, четвертый, пятый и шестой.

Небо светлеет, а мрак на дне могильной ямы словно сгущается. Я перевожу дух, молю о прощении бездонное небо и склоняюсь к первому пакету.

Раскрываю. Тело изуродовано взрывом. Фонарик выхватывает знакомые черты лица.

В памяти всплывают отчаянная мольба мамы Антона. «Ты видел Антона мертвым?». Теперь видел. Надежды на чудо нет.

На войне я повидал разные трупы. Но называть так тела друзей, даже мысленно, я не могу. Передо мной доблестный наводчик Чех, который переборол страх первого боя и стал героем.

Я обшариваю карманы Чеха. Ссыпаю в заготовленный пакет с его именем осколки разбитого телефона. И закрываю друга. Покойся с миром, боец. Пусть быстрее наступит Победа, за которую мы сражались.

В следующем пакете Шмель. Взрыв его не пощадил. Тело собрали по частям, лицо не узнать, но жетон с номером я помню. И особый шеврон на груди помимо «вагнеровского»: «Здравствуйте, я Орк. Кошу Укроп». Шмель был самым бесстрашным из нас, и дерзит врагам даже из могилы. Роюсь в разорванной одежде, ткань ломкая из-за засохшей крови. Нахожу телефон. Гаджет расплющен взрывом, но сохранил целостность.

Днестр покоится в центре.