Урал фотографировал боевые будни и себя в боевой обстановке. Свою богатырскую стать он посылал девушке, а впечатляющими кадрами боев, в том числе с беспилотника Русика, делился с нашими военкорами. Те приучили его обрезать лишнее, чтобы не было привязки к местности. Похоже, что Урал даже случайно не мог слить координаты нашего расположения. А в последние сутки он настолько устал, что не дотрагивался до телефона.

Кутузов обслуживает покупателя и оборачивается ко мне:

— Нашел, что искал?

— Пока нет.

— А хочешь?

Вопрос застает меня врасплох. Ретроградная амнезия — защитная реакция организма, говорил врач. А я спешу избавиться от защиты. И что тогда?

Сомнения на моем лице Кутузов трактует по-своему:

— Тогда продолжаем.

Он подсоединяет ноутбук к телефону Чеха. На дисплее папки с файлами. Я с опаской касаюсь клавиш. Неужели Антон предатель?

Чаще всего Антон Солнцев переписывался с отцом. Папа-учитель корил сына за грамматические ошибки и переживал за разрушенные школы. Школам от нашей артиллерии доставалось постоянно. А как по-другому, если там прячутся боевики. Это уже потом они стали селиться в пустующих квартирах среди мирных граждан. Живой щит. Знали, что лупить по жилым домам мы не станем.

С удивлением обнаруживаю в телефоне Чеха наброски фронтовых рассказов. Папины наставления не прошли даром, Антон Павлович все-таки хотел стать новым Чеховым! Самый длинный текст с названием «Первый трехсотый». Пробегаю глазами начало, и еще одна черная дыра памяти становится светлой звездой.

Я скачиваю тексты в свой телефон. Спасибо, Чех, ты поможешь многое вспомнить.

Просмотр окончен. На лице облегчение пополам с недоумением. Среди моих боевых друзей предателя нет. Кто же слил координаты?

— Еще чайку? — предлагает Кутузов.

— Сколько я тебе должен?

— Здесь не кафе, чай бесплатный.

— А за работу?

— Твой долг победить. Стереть эту нечисть, что хочет уничтожить всё русское.

Я кисло улыбаюсь:

— Пока я Контуженый.

— Так пей чай с таблетками! Мой глаз не восстановишь, а твои мозги придут в порядок.

— Думаешь?

Кутузов хитро подмигивает:

— Я ж не контуженый.

Мы пьем чай. Мастер отвлекается на покупателя. Я смотрю список рассказов Чеха. Он короткий. Обращаю внимание на самый последний со странным названием. В заголовке помимо слова-вопроса еще два вопросительных знака «Кто??»

Открываю. Текст на страницу. Похоже на диалог из переписки в чате. Злата пишет брату, задает вопросы. Чех упоминает наши новые имена Кит и Шмель. Злата в них путается, Чех посмеивается. Еще пара фраз и обоим становится не до шуток. Злата сообщает такое, что Чех хватается за голову. И я вместе с ним.

Диалог закольцовывается и завершается вопросом из заголовка: «Кто??» Моя голова идет кругом.

Кутузов замечает мое состояние и радуется:

— Ну, нашел?

Я настолько ошарашен, что не знаю, как ответить. Глаза в пол и собираюсь уходить.

Мастер-фронтовик в душу не лезет. На прощание он пожимает мне руку:

— Обращайся, если что. Кутузов Контуженому всегда поможет.

24

В родной Дальск я возвращаюсь на поезде. Вокзал покидать не спешу. Теперь в моем телефоне есть фотография Златы, скачал самую приличную из тех, что она присылала Денису Шмелеву.

С упорством обманутого ревнивца я показываю фотографию Златы работникам железной дороги. Перроном не ограничиваюсь, иду в здание вокзала, стучусь в служебные помещения.