Он закурил длинную гаванскую сигару и посмотрел в окно: там, за бортом «Тины», плавно катил волны Атлантический океан. Скуратис улыбнулся.

Первый раунд на газетных страницах Скуратис проиграл. Но посмотрим, как понравится его заклятому «Другу» Тебосу финал затеянной им игры, а он не за горами.

Но пока время еще не пришло.

Сейчас Скуратис поспешит на торжества, как говорится, на всех парусах.

Он взглянул на часы: первый вечер празднества уже заканчивался.

Неважно. Он успеет на второй вечер.

Глава 9

Прием удался на славу. Ничего подобного не было со времен последней ночи «Титаника».

Женщина – министр иностранных дел одной из африканских стран, которую назначил на этот пост за редкостные сексуальные достоинства глава государства, в свою очередь избранный на этот пост исключительно за свои мужские достоинства, – была признана королевой бала. Предварительно, удобно расположившись в одном из подсобных помещений, она принимала всех желающих. По пять долларов с носа. Разумеется, американских долларов.

У дверей кладовки выстроилась длинная очередь. Французского представителя обуревали сомнения. Стоя в очереди, он страшно боялся потерять место в другой, где раздавали сувениры: каждый из гостей получал в подарок от Аристотеля Тебоса брелок для ключей из чистого золота с инициалами Демосфена Скуратиса.

Француз вышел из положения чисто по галльски, решив, что надо брать золото, а с женщиной можно и повременить. Кроме того, доносившиеся из кладовки сладострастные стоны позволяли надеяться, что эта женщина останется там еще некоторое время, а значит, француз успеет и сюда.

Аристотель Тебос, сидящий в обитой бархатом центральной ложе балкона, окинул взглядом гигантский человеческий муравейник. На глаза ему попались индийские дипломаты, заворачивающие сандвичи в носовые платки и рассовывающие их по карманам. Тебос повернулся к дочери.

– Ты только посмотри на них! И это люди, ответственные за безопасность планеты, вершители ее судеб!

Губы Елены тронула еле заметная улыбка.

– Судьбы мира, папа, благодарение Богу, в надежных руках – в руках тех, кто умеет пользоваться властью. Так было и так будет.

Внизу под ложей суетились делегаты ООН, переходя от игры к коньяку, от сувениров к игровым автоматам, радуясь, что столь предусмотрительно перевели свою штаб квартиру из большого города, с его назойливыми журналистами, уверенными, по видимому, в своем праве – и обязанности! – оповещать весь мир о том, чем заняты другие.

Пару раз вспыхивали потасовки. Три азиатских дипломата, затеявшие спор, кто выпьет больше «Корвуазье» из пивных кружек, валялись в углу под трибунами.

Тебос огляделся по сторонам.

– А чистильщика обуви все еще нет. Это – единственное, что омрачает мне настроение, – пожаловался он дочери.

– Не жди, папа, напрасный труд. Он не придет, – сказала Елена.

– Ну, нет! Когда он прочитает газеты, его ничто не удержит. – Тебос улыбнулся ослепительной улыбкой, обнажив два ряда ровных белых зубов, еще более подчеркивающих смуглый цвет лица. – Если до него дошли первые газетные выпуски, он должен быть уже в пути. Но сегодня его, конечно, не будет. Я отправляюсь на яхту: с годами становится все утомительнее смотреть на этих клоунов.

– Я с тобой, папа.

Телохранители прокладывали им путь, образуя коридор из мощных мускулов и прочных костей. Тем не менее Римо каким то чудом оказался рядом с Еленой.

– Куда же вы? – спросил он.

– Мне показалось, что я не имела у вас успеха, – сказала она.