Зрители бушевали. Не обращая внимания на их свистки, белые меченосцы начали сражаться между собой. «Убитый» гладиатор неуклюже поднялся на ноги, потирая ушибленный затылок, и сделал медленный круг почета, гордо поглядывая на зрителей и подняв кверху руки, как это делают победители.

Зал взорвался приветственными криками. Римо взглянул на Тебоса: откинувшись на спинку кресла, грек заливался гомерическим смехом. Римо решил, что это не делает ему чести. Бестактно с его стороны устраивать такой балаган; другое дело дипломаты, действительно не осознающие, что происходит.

Скуратис не смеялся – он разговаривал с Еленой. Его правая рука обнимала ее за плечи, левая лежала на ее коленях. Он что то развязно нашептывал ей на ухо.

Римо долго смотрел в их сторону, однако Елена так и не обернулась.

Когда гладиаторы покинули арену, свет притушили, и в зал ввезли самый большой торт, какой был когда либо и где либо изготовлен. Он имел форму корабля, на котором делегаты ООН направлялись к берегам Африки. Трактор «Джон Дир» тянул его на платформе, в шесть раз превышающей по длине жилой трейлер на колесах. В программке, розданной гостям, сообщалось, что на изготовление этого торта ушло столько яиц, – точнее, яичных белков, сколько могут произвести за полгода три американские птицефермы, вместе взятые. Муки потребовалось пятнадцать тонн, сахара – семь. Торт держался на алюминиевом каркасе, а иначе его нижняя часть под весом верхушки спрессовалась бы в камень.

Надстройки на самом сладком корабле освещались настоящими лампами, а каждая из палуб была покрыта марципаном, приготовленным в Бельгии и Люксембурге.

Говорили, что выпечка торта стоила двести двенадцать тысяч долларов.

Его огромные составные части – секции корабля – было невозможно испечь в виде обычных коржей, и взбитое тесто пришлось вдувать с помощью сжатого воздуха в специально изготовленные формы. Дизайнеру, придумавшему и оформившему этот сюрприз, уплатили двадцать одну тысячу долларов – положенные десять процентов от стоимости реализованного проекта.

Торт появился на арене под звуки греческой мелодии. Между гигантским лайнером, прокладывающим себе путь к берегам Африки, и его сладкой копией была одна единственная разница: на последней виднелись черные буквы высотой с сорокалетний дуб. Если не считать алюминиевого каркаса и осветительных приборов, пластмассовая надпись была единственной несъедобной частью торта. Когда торт ввезли на середину арены, черные буквы вспыхнули ярким светом, будто молния, несущая с небес послание богов, и все прочитали светящуюся надпись: СКУРАТИС.

Буквы сверкали и переливались, поражая изумленных зрителей. И тогда изо всех репродукторов раздался голос Аристотеля Тебоса. Он сказал:

– Этот величественный корабль прославит в веках имя моего друга Демосфена. Ему посвящен наш праздник, в его честь изготовлена невиданная копия корабля. Так пусть же будут неотделимы друг от друга на вечные времена корабль и его создатель! Отныне и впредь такие корабли будут называться кораблями класса «Скуратис». Эта честь по праву принадлежит Демосфену Скуратису, подарившему миру непревзойденное чудо.

Гром аплодисментов заглушил его последние слова. Римо взглянул на Аристотеля Тебоса: тот откинулся на спинку кресла, корчась от смеха.

Глава 15

– Ску ра тис! Ску ра тис! – скандировали зрители.