|
«Ну и что? — сказали добрые дяди соответствующих ведомств. — А в наших общагах лучше? Молодо- зелено. Перемелется!». Но вот появился и первый труп: выбросилась из окна девушка. «По пьянке», — решили одни. «Так ей, суке, и надо», — сказали другие. Третьи задумались, но промолчали. Зато не промолчали местные парни. Они собрались возле стен Донского монастыря, посоветовались и вечерком устроили хороший погромчик в общаге университета. Районная больница быстренько наполнилась увечными, насмерть испуганными черными молодыми людьми. И на этом дело не закончилось. Две недели подряд парни метелили каждого встречного-поперечного черного. Девушек, надо особо отметить, пальцем не тронули. Прекрасно сработала и наша славная милиция. Понагнали их, ментов, в количестве, превышающем, пожалуй, охрану всенародно избранного, а негров метелят и метелят. «Вы что же, такие-разэдакие, мать вашу в гробину! — орали и топали ногами в кабинетах милицейские генералы и полковники. — Где преступники?!» Ответственные за поимку, видавшие виды майоры и капитаны, отводили глаза в сторону, невнятно оправдываясь: «Их разве поймаешь? Известное дело, молодежь». Приказ немедленно задерживать любого правонарушителя был, его зачитывали на каждом разводе, но его как бы и не было вовсе, а существовало мнение, тайное и справедливое: «За что брать-то?»
И лишь когда запахло международным скандалом, менты, как говорится, в один секунд похватали вожаков из местных, постращали и отпустили с миром. Низкий поклон тебе, родная милиция! Если бы, разумеется, не всегда, но в особых случаях ты поступала подобным образом, наверняка не плевались бы жители района, а теперь и все москвичи при одном лишь упоминании об Университете Дружбы народов. Примерно так размышлял Александр Турецкий, проезжая но ночным улицам Москвы. Недалеко от общежития, метрах в пятидесяти, его машину тормознули два спецназовца, и, пока проверяли документы, пока внимательно сличали внешность Турецкого с фотографией на документе, в общежитии, прежде темном и мрачном, на всех этажах стали вспыхивать окна. Операция началась. Выйдя из машины, Турецкий наметанным глазом приметил фигуры людей, стоявших под деревьями по периметру общежития, спецмашины, несколько «волг». Александр вошел в здание. Двери большинства комнат были выбиты, а в самих комнатах уже велась работа. Действовали профессионально и аккуратно. Двое обыскивали одежду, тумбочки, постели, третий перекрывал выход. Обитатели жилищ понуро сидели посреди комнаты. Выскочила в коридор полураздетая девица, то ли пьяная, то ли наколотая, пронзительно завизжала. — Закрой пасть, шалава, — спокойно посоветовал густой мужской голос. Да? — спросила девка. — Ты бы платье подал даме. И манто. Но визжать перестала, покачивая бедрами, направилась в комнату, по пути кокетливо подмигнув одному из сотрудников. Лиц женского пола было немного, не больше десятка, контингент известный — проститутки среднего пошиба, и с ними не церемонились. Быстренько заставили одеться, обуться, чуть ли не строем вывели на улицу — в «рафик» и в ближайшее отделение. Перебросившись несколькими фразами со знакомыми сотрудниками, Турецкий узнал, что операция удалась, судя даже по первым вещдокам: «гера», кокаин, «экстази», «травка» — все есть и в количестве, достаточном для возбуждения уголовных дел. Для возбуждения и порции за глаза хватит, — усмехнулся Турецкий. Я имею в виду — крупного дела. Чтобы послы не вякали, — нашелся знакомый. Парни из ФСБ, безошибочно определяя жертвы, уединялись с ними и в лоб задавали такие вопросики, сдобренные четкими фотографиями, что студентики, и так – то порядком обалдевшие, обалдевали совершенно. |
