Он лежал на постели и спал беспокойным сном, когда она вошла к нему. Затем освободив пояс на магическом одеянии, сбросила всю одежду на пол и скользнула в кровать, укладываясь позади дроу. Он повернулся, и Кэтти-бри встретила его страстным поцелуем. Переполненные чувствами, они занимались любовью, а затем, наконец, просто взялись за руки.

Теперь сон Дриззта был куда крепче, а когда Кэтти-бри услышала мягкое постукивание рога о закрытую дверь, то поняла, что это Миликки погрузила его в сонное состояние.

И теперь звала женщину исполнить свою судьбу.

Кэтти выскользнула из — под руки Дриззта, приподнялась на одном локте и поцеловала его рядом с ухом.

— Я всегда буду любить тебя, Дриззт До’Урден, — сказала она. — Моя жизнь была насыщенной и я ни о чём не сожалею, потому что знала тебя, и потому что ты дополнял меня. Спи спокойно, любовь моя.

Она встала с кровати и потянулась за своей магической рубашкой. Но затем остановилась, покачала головой и вместо этого подошла к своему комоду. Там она нашла одежду, которую ей дала леди Аластриэль из Серебристой Луны: белое одеяние, с подкладкой и без рукавов, имеющее большой вырез и множество складок и оборок. Платье было покроено так, чтобы повторяло каждое движение, подчёркивая, а не скрывая красоту тела.

Она взяла плащ с капюшоном, накинула себе на плечи и закружилась, чтобы посмотреть, как он развевается.

Босиком Кэтти вышла из комнаты. Ей больше не нужна была обувь.

Единорог ждал и не стал противиться, когда она тихо повела его по тёмному коридору к недалеко располагающейся от них двери. В той комнате лежал измученный и истощённый Реджис, он был едва живым, и то, потому что королевские жрецы всё ещё пытались вылечить его. Один из них сидел на кресле возле кровати хафлинга в глубокой дрёме.

Кэтти-бри не стала развязывать путы хафлинга, удерживающие его руки и ноги. Реджис сам освободился от верёвок, и тогда его подруга и соратница бережно подняла его на руки. Он застонал, но она прошептала ему какие — то нежные слова, усиленные магией Миликки, и хафлинг успокоился. В коридоре единорог снова опустился на колени, и Кэтти-бри села на него, свесив обе ноги на одну сторону. И они направились вниз по коридору.

Дриззта разбудил знакомый голос, который что-то кричал, и крик этот был абсолютно несовместим с тем великолепным и продолжительным ощущением тепла, оставшимся после прошлой ночи.

Если бешеные возгласы Бруенора и не разрушили заклинание сна до конца, то в ту же секунду Дриззт уже осознал всё, что произошло.

Кэтти-бри была здесь, была с ним, в его постели; её глаза были закрыты, а лицо безмятежно, как будто она спала.

Но это было не так.

Дриззт вскочил на кровати и уселся на ней прямо, задыхаясь в потрясении, широко раскрыв глаза; его руки тряслись.

— Кэтти! — выкрикнул он. — Кэтти, нет! — он склонился над ней. Женщина была такой холодной и спокойной. Он поднял её нереагирующее тело. — Нет, нет, вернись ко мне!.

— Эльф! — взвизгнул Бруенор — взвизгнул, а не крикнул. Никогда ещё Дриззт не слышал, исполненного с таким чувством голоса от всегда стойкого и уравновешенного дварфа. — О, боги! Эльф!

Дриззт опустил Кэтти-бри на кровать. Он не знал, что ему делать: коснуться её, поцеловать или попытаться вдохнуть в неё жизнь. Он не знал, что предпринять, и только третий выкрик Бруенора заставил его ринуться в сторону от кровати, а затем спотыкаясь через порог двери.

Он вылетел в коридор, голый и вспотевший, и практически врезался в Бруенора, который трясся и спотыкался, шагая вниз по коридору с безжизненным телом Реджиса на руках.

— О, эльф.

— Бруенор, Кэтти-бри… — Дриззт запнулся, но Бруенор перебил его.