— Утром, с первым лучом солнца, — предложил он ей.

— Это наш дом. Куда мы пойдём?

— В Мифрил Халл, а оттуда в Серебристую Луну, — ответил Дриззт. — Если нужны ответы на вопросы, найдите леди Аластриэль.

Даника повернулась к своим детям, которые, как один нахмурились, но у них не было ничего, что можно было бы противопоставить очевидной истине. Да и еды, которую они успели вынести из здания, им не хватило бы надолго.

Они пришли к компромиссу и подождали ещё две ночи, но потом, даже Ханалейсе и Рори пришлось признать, что их отец не собирался возвращаться к ним.

Мрачным караваном в одно светлое утро они двинулись прочь от храма Парящего Духа. Повозка, стоящая во внутреннем дворе, была почти не повреждена, и пять дварфов — умельцев со знанием дела окончательно её починили. Их ждали хорошие новости: они нашли бедных мулов, испуганных и голодных, но вполне живых. Животные бродили по дальнему коридору собора на первом этаже, и даже их магические подковы были целы.

Путники двинулись медленным шагом к пустому и разрушенному Кэррадуну, а затем на север к Мифрил Халлу. Они знали, что могут нарваться на врагов в Снежных Хлопьях — а именно так и произошло — но для объединённых сил пяти дварфов, семьи Бонадьюс и двух дроу, небольшие скопления ползучих тварей, гигантских летучих мышей или даже ночных скитальцев не представляли большой угрозы.

Они сбавили шаг и через двадцать дней пересекли Сарбрин и вошли в Мифрил Халл.

Сгорбленный и безропотный Король Призраков Кэддерли ходил вокруг руин храма Парящего Духа той ночью. Той ночью и веки вечные.

Всё вокруг было размыто, всё кружилось в водовороте. Преобладающие серые краски делали всё неясным. Словно вспыхивающие, картины, многие из которых вселяли ужас, били по её чувствам и бросали из воспоминания в воспоминание, давая шанс еще раз пережить моменты, которые происходили в прошлом.

Всё вокруг было одним невообразимым пятном.

Но вскоре Кэтти-бри посреди всего этого движущегося моря увидела нечто, неподвижную точку, напоминающую конец верёвки, протянутый ей сквозь туман. Мысленно она протянула руку к этой ясной точке и, к своему удивлению, ясно почувствовала, что прикоснулась к ней. Она оказалась твёрдой, гладкой, словно сделанной из чистейшей слоновой кости.

Облака разошлись, освобождая пространство вокруг предмета, и впервые за десять дней её глаза смогли видеть ясно. Она посмотрела на свой спасательный трос — это был чей — то единственный рог — затем последовала в его сторону.

Единорог.

«Миликки», — выдохнула она.

Её сердце подпрыгнуло. Она попыталась справиться с замешательством, чтобы понять, что же произошло.

Нить Плетения! Кэтти-бри вспомнила, как одна из нитей Плетения затронула и ранила её.

Она всё ещё была там, внутри него. Вокруг точки, на которой она сконцентрировалась, клубились серые облака.

«Миликки» — повторила она, ничуть не сомневаясь в том, что это сейчас богиня стояла напротив.

Единорог склонил голову и приглашающе опустился на колени.

Сердце Кэтти-бри бешено заколотилось, и женщина подумала, что оно вот — вот выпрыгнет из груди. Слёзы заполнили её глаза, когда она попыталась отогнать мысль о том, что последует дальше, и тихо умоляла об отсрочке.

Единорог посмотрел на неё с глубоким сожалением в своих больших тёмных глазах. Затем встал и отступил на шаг.

«Дай мне эту единственную ночь», — прошептала Кэтти-бри.

Она выбежала из комнаты, босиком шлёпая по полу, добежала до следующей двери Мифрил Халла, той, которую знала очень хорошо — в комнату, что делила с Дриззтом.

Он лежал на постели и спал беспокойным сном, когда она вошла к нему.