Готовность друга признать свою ошибку несколько успокоила Джеремию.

— Поверь, я и сам не прочь узнать, как это делается.

— Знаешь… может быть, тебе это известно.

— Что ты хочешь сказать?

В глазах Гектора блеснула надежда; он ткнул себе в лоб пальцем и сказал:

— Старик, это должно быть у тебя в голове.

О’Райан увидел, тебя, решил, что ты и будешь 3 его преемником, и — раз! — ты им стал!

— Но ему пришлось умереть, чтобы чары перешли ко мне!

— Откуда тебе известно? — Гектор лукаво прищурился. — Ты всегда рассматриваешь самый худший вариант. А что если допустить, что тебе достаточно просто захотеть, чтобы чары перешли ко мне?

— Я хочу, чтобы чары перешли к тебе!

— Думаю, ты не до конца прочувствовал это желание. — Гектор помолчал, затем добавил: — Наверное, физический контакт может нам помочь. Мы должны сесть и взяться за руки. Я видел, в кино этот способ срабатывает.

Джеремия хотел возразить, сказать, что это абсурд, что такое бывает лишь во второсортных фильмах, но потом он вспомнил, где они находятся. Если это и был избитый киношный штамп, то вполне в духе Серых.

— Возможно, в этом что-то есть, — сказал он. — Готов попробовать. Где ты предлагаешь этим заняться?

— Можем сесть прямо здесь.

— На улице?

— Старина, решайся. Теперь или никогда. Пока мы будем искать подходящее место, твой приятель Арос нас сцапает.

Арос…

— Ты не поверишь — я совершенно забыл о нем.

— Зато я не забыл.

Джеремия лишний раз убедился, насколько лучше подготовлен Гектор к той роли, которую Серые так опрометчиво поручили ему. Гектор обладал отменной реакцией и вместе с тем способностью анализировать ситуацию. Для всех — и для Серых, и для Человечества — будет лучше, если трон достанется такому, как Гектор Джордан, а не вечному неудачнику Джеремии Тодтманн у.

— Что ж, попробуем, — согласился Джеремия.

Они сели на тротуар, который нельзя было охарактеризовать ни как холодный, ни как влажный — к нему вообще не подходили никакие определения, поскольку он был лишь иллюзией и существовал постольку, поскольку так хотел Джеремия.

Гектор протянул обе руки, и Джеремия сжал их в своих ладонях. Должно быть, со стороны это выглядело забавным, но ничего лучшего они придумать не могли. Если их постигнет неудача, что ж, они поищут другое решение. Но что-то подсказывало Джеремии, что Гектор знает, что делает. Через какое-то мгновение Джеремия освободится от всего, останутся лишь горькие воспоминания о том, как он не смог спасти Каллистру. Он знал, что от этого бремени ему не избавиться никогда.

Да он и не хотел…

— Приготовились, — сказал Гектор.

Джеремия кивнул и крепко зажмурился. Он действительно хотел, чтобы у них получилось. Чары не принесли ему ничего, кроме боли. Гектор хотел обладать ими, что ж — воля его… Джеремия больше не чувствовал угрызений совести из-за того, что пытался переложить на чужие плечи свои проблемы. Его друг справится куда лучше, чем он. Гектор Джордан — это не Джеремия Тодтманн.

Он почувствовал, как что-то сдавило ему мозг.

И тьма навалилась на него со всех сторон.

Он попытался воспротивиться: он брыкался, размахивал руками, отбиваясь изо всех сил. Наконец до него дошло, на кого он — объятый страхом — обрушил град ударов.

Это был Гектор.

Джеремия в ужасе вытаращил глаза. Перед его взором, словно в замедленной съемке прокручивались страшные кадры. Гектор, без чувств, взмывает в воздух и, не издавая ни звука, летит к стене ближайшего здания.