Спине было чересчур мягко и удобно. Значит, не тюрьма. Или тюрьма с удобствами.

Слух улавливал слабое потрескивание. Светильники?

Он попробовал пошевелить руками и ногами. Ну так и есть! Кандалы! Опять все то же самое…

Без особого удовольствия Конан размежил веки.

Сверху – волны бардового бархата. Его поддерживают тонкие, витые деревянные колонны. Снизу – отливающий черным шелк.

Вот, значит, куда он угодил – на огромную круглую кровать. Это хорошо. А вот что плохо: запястья и щиколотки обжаты медными браслетами, от которых идут натянутые цепи и скрываются за невысокой кроватной спинкой. Видимо, прикреплены к кольцам, вделанным в пол. Если пол дощатый – можно выдрать, поднатужившись. Коли каменный – дело усложняется.

Легкое дуновение сквозняка, качнулись языки пламени в светильниках, едва слышный хлопок прикрываемой двери.

Ясно. Тюремщики приперлись. Что ж, глянем, кому мы на этот раз обязаны заточением. А Вайгал-то там, на пустыре ждет, чтоб Сет обрушил потолок вам на головы…

* * *

Вайгал уже устал ругать варвара последними словами. Утомился выдумывать для наглого недоноска пытки поизощреннее. Ладно, Бел с ним. Грязным, вонючим, сволочным и гадким ублюдком он займется позже. Скорее всего, натравит на него местных «теней». Ох, и взвоет деревенщина киммерийская! Впрочем, Бел подери, нравится ему варвар. Вот провалиться ему вместе с городом в Мир Демонов, если не нравится. Хотя и придется пожертвовать им, когда дело будет сделано. Жаль… но ничего не попишешь: выполнение задания – прежде всего. Так где же его носит, когда финал его, Вайгала, пребывания в этом грязном, продажном городишке столь близок?…

Ладно, не о том думаешь, Вайгал. Теперь же надлежит думать только о деле. Замечательный, продуманный план нападения на караван предусматривает участие двух человек. Отказаться от плана? Бежать за новым подельником? Перенести все на завтра?

Вчера рано утром, получив известие о прибытии в город черного каравана с уймой драгоценных камушков, Вайгал поспешил посмотреть, где и как размещаются гости их города. Обнаружив чернорожих купцов на пустыре из-под Южного рынка, он пронаблюдал из своего нынешнего укрытия, как чужеземцы, скинув дорожные одеяния, более всего напоминавшие мешки с прорезями для рук и головы, остались в том, что явно привычней им – в одних набедренных повязках. Дикари, кожей чернее твоей смолы, принялись из тонких трубчатых стволов какого-то дикарского дерева, которые им не лень было переть через полмира, мастерить хижины. Построенных домиков Вайгал насчитал пять, а туземцев, прибывших в Конверум, – три десятка да трое сверху. Только у одной из хижин чернорожие ребята выставили охрану в виде двух голых здоровяков с тонюсенькими копьями, тем самым показывая, в какой именно постройке хранятся камушки. За что им огромное спасибо!

* * *

Едва его взгляд поймал фигуру вошедшего в зал человека, как в голове выстроилась цепочка: девка в «Червивой груше», сопровождаемая двумя угрюмыми типами, предложение провести веселую ночь за хорошие бабки, удар по затылку и похищение, кровать в черном шелке и он на ней, а на нем лишь тряпочка, которую надевают первой, а снимают последней, и к нему приближается обнаженная девица.

Проклятия богов, все становится ясным! Вот из-за кого он опаздывает на дело, подводит Вайгала, рискует остаться без большого куша, закован, как каторжник, позорно раздет и растянут. Из-за похотливой сучки, у которой в разгаре течка, из-за богатой, зажравшейся дуры, которая привыкла ублажать все свои капризы, из-за какой-то шлюхи…

Раздражение давно уже у киммерийца заместил гнев, быстро переросший в ярость, незамедлительно разразившуюся бешенством.