Одни женщины плачут, когда им бросают в лицо таким образом представленную правду. Другие не верят. Аранта почувствовала себя так, словно все внутри нее пересохло. Должно быть, она никогда не ощущала себя женщиной‑как‑другие. Умный человек не обязан смотреть на их отношения с точки зрения глупого романтического подъема.

– А что ему еще оставалось делать? Я полагаю, ему повезло, что рядом оказалась такая, как я. И я рада, что он сумел использовать меня должным образом. Можете сказать, что ваша инквизиция пользуется вашими услугами иначе?

Ей показалось, будто он пожалел о своих словах, но это было секундное. Скорее игра огня в рельефах его лица, читать по которому ей не дано.

– Я не хотел причинять вам боль. Иногда люди… и даже монахи говорят то, что говорить нельзя. Что я могу для вас сделать?

– Разве я хотела, чтобы вы для меня что‑то сделали? Я просила всего только книгу. – Она помолчала. – Он хочет на мне жениться. Это значит, он больше во мне не нуждается.

– Вы говорите так, будто вам не нравится сама идея. Что, брак каким‑то образом нарушает ваше Условие?

– Естественно, ведь я заклята на девственность.

В жизни не могла надеяться увидеть этого человека с вспыхнувшими ушами. Удовольствие было столь велико, что она бы снова сказала, выпади удобный случай.

– Так, – вымолвил мэтр Уриен, храбро вступая в бой с собственным смущением, – с этого момента разговор приобретает статус исповеди? Потому что в глазах всего света вы и король… – осторожно начал он и замолк с пылающими мочками ушей. – Или есть способы… – Он вконец замолчал, покраснев еще больше.

«Хороший мальчик», – съехидничала про себя Аранта. В самом деле, не с Кеннетом же обсуждать королевские матримониальные планы. А поговорить хотелось.

– Никаких способов, – сказала она строго, смеясь в душе. После ночлежки, лагеря, лазарета уж об этом‑то она могла говорить совершенно спокойно. В принципе вполне равноценный отыгрыш за все те безобразия, в которых она его тайно подозревала. Обижаться ей не на что. – Никогда. Меж нами всегда все было очень достойно. По‑королевски высокое и благородное чувство. Хотя, опять же между нами, Рэндалла трудно назвать образцом супружеской верности.

– Имейте в виду, ему не так‑то просто на вас жениться при живой жене, – сказал вдруг Уриен. – Для развода требуется основание. Супружеская измена таковым не является. Причем учитывайте, что это королевский брак. Если королю хочется это сделать, ему придется отыскать против принцессы рода Амнези что‑то очень весомое. А там… Возможно, вы что‑то приобретете взамен.

– Вы меня успокоили, – едко отозвалась Аранта. – Едва ли это будет больше того, что я имею сейчас, и гораздо меньше, чем владеет Венона Сариана. А она всегда вызывала у меня снисходительную жалость, хоть она и природная принцесса.

– Вы его не любите.

– Что? – Она вытаращилась на него в совершенно искреннем недоумении. – Вы с ума сошли? Как это может быть? Это… вырублено топором на камне, подписано королем и скреплено гербовой печатью! Это чувство… прихлопнуто магией.

– Это ваше дело – гадать, как. Это ваши колдовские штучки. Не могу сослаться на личный опыт, но я выслушал достаточно исповедей. Я видел людей с обнаженной душой. Во всем, что вы мне тут рассказали, я и намека на любовь не заметил. Ни с вашей, ни с его стороны. Иначе вы были бы вместе сто лет назад и не рассуждали бы о потерях. Или вы мне врете.