Инициативный гость минуту помолчал.

– Тридцать, – вымолвил он с едва заметным вздохом. – И с божьей помощью я передам Константина в заботливые руки старшего брата.

– Ты рассчитываешь управлять им так, как у тебя не получилось управлять мною? Насколько я знаю своего младшего братишку, он немедленно побежит проверять, верна ли ему его девчонка, а это не совсем то, чего бы мы от него хотели. Ладно. Я дам тебе двадцать, по своему выбору, и можешь быть уверен, что ни один из них не вонзит тебе нож в спину. Хотя, может быть, стоило бы, а? Быть может, Баккара расценит это как жест доброй воли и вернет мне хотя бы Камбри из материнского наследства? Я шучу. Они будут беречь твою задницу как зеницу ока. Дело, на мой взгляд, безнадежное, поэтому когда вас всех там положат, я хотел бы остаться с наименьшим убытком. Это мое последнее слово. Или ты берешь двадцать человек и говоришь мне, когда и куда их прислать, или я не связываюсь с этим делом вовсе.

– Ладно, – медленно согласился гость. – Беру. О казни королевы будет объявлено. Для нас это знак. Для тебя, по‑видимому, ничего не значит тот факт, что ты рискуешь братом.

Клемент усмехнулся.

– Сдается мне, что пока мы его не трогаем, он там в большей безопасности. Но, может быть, тебе нужно еще что‑нибудь?

– Алиби. Уверен, с твоими связями не составит труда оформить мне вызов от моего начальства на… интересующий нас день. Я знаю, ты поддерживаешь отношения с кем‑то из церковного начальства.

– Ты что, после всего хочешь туда вернуться?

– Тебя это удивит, но – да. Я поставил самый потрясающий в своей жизни и невероятно сложный эксперимент. Хорош же я буду, если выпущу дело из рук и воочию не увижу, чем там все кончится.

– Если бы я не знал тебя, то подумал бы, что у тебя там баба. Но ты же просто чертов адреналиновый маньяк. К тому же в твоих отказах присоединиться ко мне есть что‑то методическое. Держу пари, ты точно так же не хочешь поступить под мое командование, как я – стать инструментом твоих многослойных интриг. Дорогой мой, когда б я знал, на скольких столах ты играешь разом! Кто знает, может, ты тоже не против заполучить Камбри. – Гость усмехнулся и не ответил.

– Ладно. – Клемент прихлопнул широкой ладонью по столу. – Я сделаю тебе алиби. Там есть кое‑кто, не расположенный терпеть на троне Ведьмака. Но совать голову в барсучью нору я пока не готов. К тому же… я не вполне уверен в месте, которое ты отводишь мне в своем эксперименте.

– Я предлагаю тебе воспользоваться его плодами. – Гость встал, показывая, что разговор окончен, и опуская маскирующий лицо капюшон. Точеные черты скрылись в тени, оставив видимым лишь рот с трепетным очертанием губ, выдававших в нем человека, отвергающего свою природную чувственность. Может быть, даже отказывающегося признавать ее существование. – Потому что если я не найду того, кому это будет выгодно, все выльется в одни лишь уличные беспорядки, каковые в моем понимании есть преступление против государственности.

– Более тяжкое, нежели преступление против государя?

– Государь – фигура временная.

– Я верный сын церкви Каменщика, – сказал Клемент уже в его спину, поднимаясь следом. – Я всего лишь камень в ее строении. Замковый камень, хоть Господь и запретил нам самомнение. – Он усмехнулся. – Я не люблю, когда меня в лицо называют трусом.

– Я знаю, – откликнулся тот.

– Но еще меньше мне нравится, когда меня считают дураком. Я, разумеется, не мог не обратить внимание на то, как ловко ты вывел из‑под моего удара Красную Ведьму.