Папина комната похожа на тюрьму. Стоять на коленях на каменных плитах так холодно, что потом еще долго ноги сводит судорога. Как он может спать на таком жестком тюфяке, набитом одной соломой? Единственное украшение — распятие на стене. В комнате нет ничего, кроме тюфяка и скамьи для молений. После молитвы папа со мной беседовал. Я чувствовала себя нечестивой грешницей».
«Сегодня вернулся Лотер. Мне страшно. Если он приблизится ко мне, я не удержусь и закричу. Он спросил: «Что с тобой?» Я не могла сказать, что я боюсь его. Он вышел из комнаты. Кажется, он очень недоволен. Думаю, Лотер начинает ненавидеть меня. Я так не похожа на женщин, которые ему нравятся… на женщин, с которыми он, наверное, проводит время в Париже. Они, конечно, носят прозрачные платья, смеются и пьют вино… распутные… веселые и любвеобильные. Отвратительно».
«Ночью я испугалась. Подумала, что он идет в мою комнату. Я слышала его шаги. У спальни он остановился и немного подождал. Я думала, что закричу от ужаса… но он ушел».
Это была последняя запись.
Что она значит? Почему Франсуаза так боялась мужа? И почему Нуну показала мне именно эту тетрадку? Если она хочет, чтобы я познакомилась с историей жизни Франсуазы, почему не дать мне все дневники? Я видела, у нее есть и другие. Может быть, Нуну, вычитавшая из этих книжечек все секреты Франсуазы, знает и тайну ее смерти? Не поэтому ли она настойчиво мне советует уехать из замка?
На следующий день я вернула тетрадку Нуну.
— Зачем вы мне ее дали? — спросила я.
— Вы сказали, что хотите понять Франсуазу.
— Теперь я понимаю ее меньше, чем когда-либо. У вас есть другие тетрадки? Она вела дневник до самой смерти?
— После тех записей она почти ничего не писала. Я часто спрашивала ее: «Франсуаза, дорогая, почему ты перестала вести дневник?» А она всегда отвечала: «Не о чем писать, Нуну». Один раз я воскликнула: «Как это не о чем!», а она сказала, что я вмешиваюсь не в свои дела. Впервые нагрубила мне. Я думаю, она боялась писать о своих переживаниях.
— Почему?
— У всех нас есть мысли, которые мы хотели бы сохранить в тайне.
— Она не хотела, чтобы муж узнал, что она его боится?
Нуну не ответила. Но я не сдавалась:
— Почему она боялась его? Вы знаете, Нуну?
Она сжала губы, всем своим видом показывая, что ничто на земле не заставило бы ее говорить на эту тему. Она явно что-то скрывала. Я подумала, что, если бы она не считала меня полезной Женевьеве, то призналась бы, что боится за меня, и велела бы уезжать. Ради Женевьевы она готова пожертвовать мной. И я это знала.
Ей что-то известно о графе. Вот на что она намекает. Но что именно она знает? Что он убил свою жену?
Желание узнать правду становилось моей навязчивой идеей. Более того, я не просто хотела узнать правду, а отчаянно старалась найти доказательства его невиновности.
Когда мы катались верхом, Женевьева, старательно выговаривая английские слова, сказала, что у нее есть известия о Черепке.
— Похоже, она стала важной персоной, мисс. Я покажу вам ее письмо.
— Я рада, что она хорошо устроилась.
— Да, она компаньонка госпожи де ла Кондер, и госпожа де ла Кондер очень ею довольна. Они живут в шикарном особняке. Не таком старинном, как замок, но очень приличном. Госпожа де ла Кондер проводит вечера за картами, и старушка Черепок тоже играет, если за столом не хватает игрока. Это дает ей возможность вращаться в обществе, к которому она принадлежит по рождению.
— Все хорошо, что хорошо кончается.
— Представляете, у госпожи де ла Кондер есть племянник, очень приятный человек — так вот, он ухаживает за нашим Черепком. |