Было немыслимо сознаться, что я и есть «госпожа Феридэ». У меня не хватило смелости сделать это.

– Ну что ж, ханым‑эфенди, – кусая губы, ответила я, – извольте пожаловать в дом. Вы спросите в особняке, и вам позовут госпожу Феридэ…

Женщина в черном чаршафе вошла в калитку и приблизилась ко мне.

– Как хорошо, что я вас встретила, дитя мое, – сказала она. – Прошу вас, помогите мне. Вы будете свидетелем моего разговора с Феридэ‑ханым. Только об этом никто не должен знать.

Невозможно передать моего удивления. Было уже довольно темно, и я не могла разглядеть под черной чадрой лица незнакомки.

Наконец, после некоторого колебания, я сказала:

– Ханым‑эфенди, я не могла сразу признаться, так как не совсем одета… Но Феридэ – это я.

– Вы та самая Феридэ‑ханым, которая выходит замуж за Кямрана‑бея? – взволнованно спросила женщина.

Я улыбнулась.

– В доме только одна Феридэ, ханым‑эфенди.

Женщина в черном чаршафе вдруг замолчала. Минуту назад она с таким нетерпением хотела увидеть Феридэ, а сейчас стояла, будто истукан. В чем дело? Может, она не верила, что я – Феридэ? Или тут дело в другом?..

Стараясь скрыть удивление, я сказала:

– Жду ваших приказаний, ханым‑эфенди.

Странно. Незнакомка словно воды в рот набрала.

В глубине сада я увидела скамейку и сказала:

– Хотите, пройдем в сад, ханым‑эфенди… Там нас никто не потревожит, и мы спокойно поговорим.

Незнакомка продолжала хранить молчание даже тогда, когда мы сели на скамейку. Но вот, кажется, она решилась, ибо резким движением откинула вверх чадру… Я увидела умное нервное лицо. Женщине было лет под тридцать. Хотя уже порядком стемнело, в глаза сразу бросалась ее мертвенная бледность.

– Феридэ‑ханым, – начала она, – я пришла сюда по поручению своей очень близкой и давней подруги. Никогда не думала, что миссия, которую я взяла на себя, окажется столь трудной… Только что я настаивала, чтобы вы позвали Феридэ‑ханым, а сейчас мне хочется убежать…

Меня охватила внутренняя дрожь, сердце тревожно заколотилось. Но я почувствовала, что если не буду смелее, женщина сдержит слово и убежит. Стараясь казаться спокойной, я сказала:

– Миссия есть миссия, ханым‑эфенди. Надо быть решительной. Знает ли меня ваша подруга?

– Нет… Вернее, она незнакома с вами, но ей известно, что вы невеста Кямрана‑бея.

– Она знает Кямрана‑бея?

Незнакомка не ответила, а я вдруг почувствовала, что не в силах спрашивать дальше. Хотя я умирала от любопытства, но, мне кажется, пожелай она действительно уйти в ту минуту, я не стала бы ее задерживать.

– Слушайте меня, Феридэ‑ханым… Вы не знаете, почему я вдруг заколебалась. Я думала увидеть взрослую девушку, а передо мной маленькая школьница. Я боюсь огорчить вас… Вот причина моей нерешительности.

Жалость незнакомки задела мое самолюбие и вернула силы.

Я поднялась со скамейки, прислонилась спиной к дереву, обхватила ствол руками и сказала спокойным, даже повелительным голосом:

– В таких случаях нельзя быть нерешительной. Я чувствую, вопрос важный. Поэтому лучше, если мы отбросим всякую жалость и будем говорить откровенно.

Мой храбрый вид заставил незнакомку взять себя в руки.

– Вы очень любите Кямран‑бея? – спросила она.

– Не понимаю, какое это имеет отношение к вам, ханым‑эфенди.

– Видимо, имеет, Феридэ‑ханым.

– Я вам уже сказала, ханым‑эфенди, если мы не будем говорить откровенно, у нас ничего не получится.

– Хорошо. Пусть будет по‑вашему. Я должна вам сообщить, что, кроме вас, Кямрана‑бея любит еще одна…

– Вполне возможно, ханым‑эфенди.