Рената взглянула на льняное полотно, лежавшее на коленях у Дорилис.

– Что ты делаешь, Дорилис?

– Я вышиваю праздничную рубашку для мужа, – с достоинством ответила Дорилис и повернулась, демонстрируя медный браслет. Рената не знала, смеяться ей или плакать. Традиционное занятие для женщины, а ведь девочка вступила в брак, который никогда не будет более чем насмешкой! Что ж, она еще очень молода, и не будет вреда, если она вышьет рубашку для любимого старшего брата.

Элиза допела балладу и повернулась к Кассандре.

– Теперь ваша очередь. Вы удостоите нас своим пением, леди Хастур? – почтительно спросила она.

Кассандра помедлила, внезапно застеснявшись. Она понимала, что, если откажется, это может быть воспринято как признак высокомерия.

– С удовольствием, – ответила она. – Но я не могу играть на большой арфе, Элиза. Если бы кто‑нибудь одолжил мне ррил…

Когда маленький инструмент был принесен и настроен, Кассандра запела приятным хрипловатым голосом, исполнив несколько песен дальних валеронских равнин. Песни были в новинку для жительниц гор, и они просили спеть еще, но Кассандра покачала головой:

– Может быть, в другой раз. Пусть Дорилис споет нам что‑нибудь. Я уверена, ей не терпится испытать новую лютню.

Резная лютня, искусно отполированная и украшенная разноцветными лентами, была подарком лорда Алдарана взамен старого инструмента, принадлежавшего еще матери Дорилис.

– Уверена, что ей уже надоело вышивать, – поддержала Маргали.

Дорилис с капризным видом подняла голову, оторвавшись от пялец.

– Мне не хочется петь, – вяло сказала она. – Прошу меня извинить.

Девочка снова провела рукой по лицу и потерла глаза:

– У меня болит голова. Мне нужно вышивать и дальше?

– Нет, милая, если тебе не хочется, – ответила Маргали. – Но мы все здесь занимаемся этим.

В сознании пожилой лерони  возник образ, полный иронии. Рената и Кассандра без труда смогли прочесть его: Дорилис всегда с готовностью изображала головную боль, когда дело доходило до ненавистного ей рукоделия.

– Как ты смеешь так говорить обо мне? – внезапно выкрикнула Дорилис, швырнув рубашку на пол. – Мне в самом деле нехорошо, я не притворяюсь! Мне даже не хочется петь, а я всегда  любила петь!

Она расплакалась. Маргали с беспокойством и изумлением смотрела на нее: «Но я же не открывала рта! Великие боги, значит, девочка становится телепаткой?»

– Иди сюда, Дорилис, – ласково сказала Рената. – Сядь рядом со мной. Твоя приемная мать ничего не говорила. Ты просто прочла ее мысли, но в этом нет ничего страшного. Ты знаешь, мы все умеем это делать.

Но Маргали так долго считала свою воспитанницу лишенной телепатических способностей, что не привыкла защищать свои мысли от Дорилис. «Милосердная Аварра, и она тоже? Все остальные дети лорда Алдарана умерли от этого в ранней молодости, а теперь это начинается и с ней!»

Раздосадованная, Рената попыталась заблокировать мысли Маргали, но опоздала: Дорилис уже прочла их. Всхлипывания внезапно прекратились, девочка в ужасе уставилась на Ренату: «Кузина, я умру?»

– Конечно же нет, – твердо ответила та. – Как ты думаешь, зачем мы учили и тренировали тебя, если не для того, чтобы укрепить и подготовить к этому? Я не ожидала, что это произойдет так скоро, вот и все. А теперь постарайся больше не читать чужие мысли; ты еще не умеешь делать это как следует. Мы научим тебя управлять этим даром.

Но Дорилис не слышала ее. Девочка затравленно оглядывалась по сторонам, словно маленький зверек, пойманный в ловушку, Ее рот открылся, глаза широко распахнулись.