– Не то слово!

Из библиотеки Сергеев вышел с книгой «Накануне смуты» и на ходу ее раскрыл. Первое предложение предисловия впечатляло:

«…За время царствования Иоанна IV Грозного население Москвы уменьшилось больше чем наполовину…»

– Полковник Григорий Лукьянович Бельский. Прошу, как говорится, любить и жаловать.

Новый глава отдела отличался высоким ростом и богатырским телосложением. Голос полковника мог соперничать с иерихонской трубой, а вот лицо никак не вписывалось в общую концепцию. Бледное, усеянное веснушками оно относилось к лицам, по которым невозможно определить возраст. Новый начальник, по всей видимости, сильно волновался. Только так можно было объяснить то, почему он поминутно снимал фуражку и вытирал бритую голову платком.

Лукошин ушел незаметно, предоставив Бельскому полную свободу действий.

– Товарищи офицеры, – прогрохотал полковник, спугнув птиц на деревьях, росших вдоль плаца. – Я очень благодарен своему коллеге за теплые слова в мой адрес и заявляю, что намерен…

О том, что намерен сделать полковник никто так и не узнал. Выстрел, прогремевший над плацем, заставил всех поднять головы к раскрытому окну на втором этаже. Там находился кабинет полковника Лукошина.

– Полностью с вами согласен, – пробормотал Сергеев. – Сделаю все, что от меня зависит.

– Больше! – полковник наклонился над столом, сверля майора взглядом. – Сделаешь даже больше!

– Есть сделать больше!

– Не обижайся, Сергеев, – Бельский успокоился и откинулся на спинку стула. – Я не местный, поэтому плохо владею ситуацией. Изложи суть дела.

Майор рассказал все от побега подследственных до своего визита к директору краеведческого музея.

– Так, – задумчиво протянул полковник. – Думаю, сосредоточиться надо на перстне. Выбрось из головы сказки про этого м-м-м…

– Малюту?

– Да. Пусть историей занимаются те, кому это положено. Помни, что ты опер. Еще раз допроси Вощилина, вытряси душу из директора музея. Найдя перстень, выйдешь на убийцу. Действуй!

Проходя мимо дежурной части, Сергеев увидел, что Потапов по-прежнему сидит в своем углу.

– Эй, сержант, что притих?

– Да так, товарищ майор, – Леонид пожал плечами. – В этой суматохе обо мне все забыли.

– Забыли, говоришь? Тогда с этой минуты поступаешь в мое распоряжение. Будешь грехи искупать.

– Есть, товарищ майор! – обрадовался сержант. – Что нужно делать?

– Для начала съездим в одно место.

Так было и этой ночью. Послав очередное прошение Всевышнему, Вощилин лег. Усталость и напряжение сделали свое дело: не прошло и минуты, как он захрапел. Митяю приснилась взлетка, вырытая им яма и череп с забитыми глиной глазницами.

По небу катилась полная луна, а в шорохе ночного ветра слышались то ли слова, то ли стоны. Вощилин решил выбраться наверх, но как только коснулся края ямы, прямо из-под ног раздался хриплый голос.

– Перстень, отдай мой перстень!

Митяй опустил глаза. Нижняя челюсть черепа двигалась.

– Отдай перстень!

– Я не знаю где перстень! – испуганно заверещал Вощилин.

Он вывалился из кошмара в свою камеру, на мокрую от пота простыню.

– Отдай перстень!

Митяй открыл глаза и обомлел от ужаса. Кошмар продолжался наяву. Мужчина с окладистой рыжей бородой и бесовским блеском в глазах протягивал к горлу Вощилина волосатые ручищи.

– Я не знаю…

Мочевой пузырь Вощилина самопроизвольно освободился от содержимого.