Мне показалось, он не в себе. И с чего это Джастину нервничать?

     — Что случилось? — спросила я.

     — Ничего особенного. Я... Можно к тебе зайти?

     — Зайти ко мне?

     — Да.

     — Прямо сейчас?

     — Ну да.

     — Джастин, да ведь уже почти одиннадцать! Мои предки спать легли.

     — Э-э-э... Понимаешь, это действительно очень важно.

     — Ты меня просто убиваешь! У тебя действительно ничего не случилось?

     — Нет, нет, у меня все в порядке.

     — Тогда скажи, в чем дело?

     — Не могу, — ответил он. — Только при встрече. Я тебя очень прошу!

     Как он странно разговаривает!

     — Ну что, можно прийти?

     — Ладно, давай.

     Я соображала с трудом. Что-то происходило, но я никак не могла понять, что.

     — Я буду минут через пятнадцать. Ты жди меня прямо внизу, чтобы не разбудить твоих.

     — Договорились.

     Вдруг я кое-что вспомнила.

     — Джастин!

     — Да?

     — Ничего не получится. На ночь отец включает сигнализацию. Я не могу спуститься вниз.

     — А ты ее отключи. И он повесил трубку.

     Панель с сигнализацией была установлена около родительской спальни. Из-под двери выбивалась полоска света, хотя их голосов я не слышала. Свет горел и в гостиной, значит, и тетя Рена еще не спит. На двери родительской спальни висела картонка, на которой мама красным фломастером написала: «Внимание! Включена сигнализация!»

     Я тихонько набрала код. Красная лампочка, дважды мигнув, погасла. Я перевернула картонку другой стороной, где было написано: «Сигнализация отключена».

     На цыпочках спустилась вниз и стала ждать.

     Минут через двадцать в окне появилось лицо Джастина. На нем была темно-бордовая бейсболка шейдисайдской команды. Он указал на входную дверь, и я впустила его.

     — Привет, — шепотом сказал он, одарив меня своей лучезарной улыбкой.

     — Проходи, можно поговорить здесь.

     Я провела его в отцовский кабинет и закрыла дверь.

     Прислонившись к отцовскому столу, Джастин сунул руки в карманы. Потом скрестил ноги. Потом расставил их. Потом вынул руки из карманов. Он был явно не в своей тарелке.

     — У вас что тут, были полицейские? — шепотом спросил он.

     — Целых четыре часа! Слушай, что ты шепчешь, родители же наверху.

     — Отлично, — сказал он на этот раз слишком громко.

     Вот принесла нелегкая. И что ему только надо? Он всегда такой спокойный и уверенный, а сейчас взгляд у него напряженный, настороженный. И лоб весь в испарине.

     — Вот времечко настало, а? — сказал он. — У тебя, наверное, все поджилки трясутся.

     — Трясутся. Ты приехал, чтобы узнать про мои поджилки?

     Я перевела взгляд на его правую руку.