|
Мне все равно. Я всей душой ненавижу гугенотскую мораль, но не питаю ни малейшей ненависти к гугенотам, а кроме того, они теперь в чести. — Чему доказательством служит аркебузный выстрел в господина адмирала, – с улыбкой заметил Ла Моль. – Не доиграемся ли и мы до выстрелов? — Как вам будет угодно, – отвечал Коконнас, – мне лишь бы играть, а на что – все равно. — Ну что ж, давайте играть, – сказал Ла Моль, взяв и разобрав свои карты. — Да, играйте и притом играйте смело: ведь если даже я проиграю сто экю против ста ваших, завтра же утром я найду, чем вам заплатить. — Стало быть, счастье придет к вам во сне? — Нет, я пойду искать его. — Куда же это? Скажите мне, и я пойду с вами! — В Лувр. — Разве вы пойдете туда ночью? — Да, ночью я получу личную аудиенцию у великого герцога де Гиза. Когда Коконнас объявил, что пойдет за деньгами в Лувр, Ла Юрьер бросил чистить каску, встал за стулом Ла Моля так, что его мог видеть один Коконнас, и начал делать ему знаки, но пьемонтец не замечал их, поглощенный игрой и разговором. — Да это просто чудо! – сказал Ла Моль. – Вы были правы, когда сказали, что мы родились под одной звездой. У меня тоже свидание в Лувре ночью, только не с герцогом де Гизом, а с королем Наваррским. — А вы знаете пароль? — Да. — А сигнал для сбора? — Нет. — Ну, а я знаю. Мой пароль… С этими словами пьемонтец поднял голову, и в тот же миг Ла Юрьер сделал ему знак до такой степени выразительный, что дворянин сразу осекся, остолбенев от этой мимики гораздо больше, чем от потери ставки в три экю. Заметив удивление, возникшее на лице партнера, Ла Моль обернулся, но не увидел никого, кроме хозяина, стоявшего позади него, скрестив руки на груди, и в том самом шлеме, который он чистил минуту назад. — Что с вами? – спросил Ла Моль Коконнаса. Коконнас переводил взгляд с хозяина на партнера и ничего ему не ответил, так как не знал, что нужно ответить, несмотря на то, что Ла Юрьер усердно подавал ему новые знаки. Ла Юрьер смекнул, что должен прийти к нему на помощь. — Дело в том, – быстро заговорил он, – что я сам любитель играть в карты, вот я и подошел взглянуть на ваш ход, благодаря которому вы выиграли, а граф вдруг увидал на голове простого горожанина боевой шлем, ну и удивился. — Действительно, хороша фигура! – воскликнул Ла Моль, заливаясь смехом. — Эх, сударь! – заметил Ла Юрьер, отлично разыгрывая добродушие и пожимая плечами и делая вид, что сознает свое полное ничтожество. – Конечно, наш брат не из породы храбрецов, и нет у нас настоящей выправки. Это вам, бравым дворянам, хорошо сверкать золочеными касками да тонкими рапирами, а наше дело – отбыть свое время в карауле. — Так, так! – сказал Ла Моль, тасуя карты. – А разве вы ходите в караул? — Да, граф, приходится! Я ведь сержант одного из отрядов городской милиции. Сказавши это, Ла Юрьер, пока Ла Моль сдавал карты, удалился, приложив палец к губам и таким способом предупредив совершенно растерявшегося Коконнаса, чтобы он не проболтался. Необходимость быть настороже привела к тому, что Коконнас проиграл и вторую ставку так же быстро, как и первую. — Ну вот и все ваши шесть экю! Хотите отыграться в счет ваших будущих благ? — С большим удовольствием, – ответил Коконнас. |
