|
— Значит, и ещё кое на что хватит, — прозрачно улыбнулся Никита. Ефим непонимающе посмотрел на Крылова. Сообразил. Задрожал: — Нет, с этим покончено. — Да я что? Я так, поинтересоваться. Варианты излагаю. — В руке Крылова появилась золотая фишка. Никита с небрежной ловкостью пропустил её через пальцы, на мгновение задержал кругляш перед глазами Мамоцких и положил на стол. — Ты сам должен все решить, Ефим. Ты ведь умный. Не хочешь дачу продавать — ищи деньги. Два месяца. Или меньше. — Ты же говорил — два. — А ещё я говорил, что нарушаю все возможные правила, — напомнил Крылов. — Да, ты говорил. — Мамоцких сглотнул. С огромным трудом отвёл взгляд от лежащей на столе фишки, что то прошептал себе под нос и тихо сказал: — Я хочу предложить тебе… В счёт долга. — Что предложить? Ефим наклонился, поднял и водрузил на стол принесённый пакет, аккуратно развернул обёрточную бумагу. — На даче нашёл. Лазил по чердаку и нашёл. Давно там лежала. — Заинтересовавшись, Эльдар и Анна подошли ближе, но Мамоцких не обратил на них никакого внимания — он смотрел на Крылова: — Тебе понравится. Ефим принёс изящную палисандровую шкатулку, длиной около двадцати дюймов. Золотые уголки, аккуратный замочек и чеканный медальон на верхней крышке: веретено и клубок ниток. — Что это? — Только Ахметов уловил раздражение в голосе Никиты. Мамоцких молча открыл шкатулку. Две колоды карт на зеленом бархате. — Подарочный набор? — разочарованно скривился Эльдар. Что именно Ахметов ожидал увидеть в шкатулке, осталось неизвестным. Но вот один интересный момент он из за своей несдержанности упустил: в тот самый миг, когда Ефим откинул крышку, Анна вздрогнула и удивлённо распахнула глаза. Но тут же взяла себя в руки и кинула быстрый взгляд на Эльдара — тот ничего не заметил. — Мой прадед изъял шкатулку у… — Изъял? — Никита брезгливо скривился. — Скорее — отнял? — Красная цена этому барахлу: пять сотен, — махнул рукой Ахметов. — В арбатских ларьках бывают наборы и получше. — Карты и шкатулку изготовили в восемнадцатом веке, — насупился Мамоцких. — Это не современная подделка. Прадед изъял шкатулку у графа Сергея Чернышёва. Она очень ценная. — Неужели? — презрительно протянул Никита. — Бабка рассказывала, что граф Чернышёв обещал отвести прадеда к спрятанным фамильным сокровищам, обещал отдать все, если его отпустят с этими картами. — Какой же ты идиот! — Аарон Мамоцких от души ткнул Сергея в зубы. — «Отдам фамильные драгоценности»? Да ты и так их мне выдашь, буржуйская морда. Сам выдашь! Кулачок у комиссара был маленький и костлявый. И сам он был маленьким, щуплым, поминутно шмыгал вислым носом и облизывал губы. От призыва на Первую мировую гимназист Мамоцких спасся, прикинувшись дурачком, и с тех пор никак не мог избавиться от некоторых привычек, приобретённых во время кратковременного пребывания в сумасшедшем доме. — Говори, сука, где камушки? Где золото спрятал?! И снова тычки в зубы, удары по заплывшим глазам, по почкам. Аарон только примеривался к настоящим пыткам, разминался и с жалостью думал о том, что проклятый граф успел вывезти куда то семью. Отдать бы его жену революционным матросам «на перевоспитание»! Да заставить смотреть, как втягивается женщина в тяжёлое пролетарское учение. Не каждый дворянчик выдерживал подобное зрелище, случалось, с ума сходили, но чаще рассказывали откровенно о припрятанном добре, наивно полагая, что это избавит их от пыток. В гостиной Мамоцких видел большой, в рост, портрет стройной женщины с русыми волосами. Выяснил — графиня. Затрепетал. Начал мечтать, какие экзамены устроит красавице балтийская братва, и вдруг такое разочарование. |
