|
Начал мечтать, какие экзамены устроит красавице балтийская братва, и вдруг такое разочарование. — Где золото, тварь?! Силы особой в ударах не было, только злоба, бешеная злоба. Но Мамоцких не надо было быть сильным — товарищи надёжно связали графа. — Где золото? Какой нибудь час назад граф говорил с Аароном куда более вежливо, спокойно, даже шутил — в тот момент Сергей хотел договориться. Теперь же, почти потеряв надежду на благополучный исход, Чернышёв лишь изредка цедил короткие фразы. И, несмотря на разорванную одежду и кровь на лице, граф умело демонстрировал Мамоцких презрительное высокомерие. — Повторяю в последний раз, господин комиссар. Вы освободите меня, дадите одежду, немного денег, оружие и шкатулку. За это я расскажу вам, где клад. Ассигнаций и ценных бумаг там нет, только золото и драгоценности, примерно на полмиллиона рублей. Отпустите меня, и это будет ваше. — Чернышёв помолчал. — Вам ведь это надо. Ещё как надо! При одном упоминании о кладе язык Аарона принимался судорожно елозить по губам — полмиллиона! Вот она — основа благополучия семейства Мамоцких. Но странное предложение графа не менее сильно возбудило интерес комиссара. Отдать все за одну единственную шкатулку! За какие то карты! И Аарон был полон решимости выяснить, в чем тут дело. — И про шкатулку ты мне расскажешь, графская морда. Все расскажешь. — Нет, — презрительно усмехнулся Чернышёв. — Не расскажу. — Расскажешь, — усмехнулся Мамоцких. — Когда я тебя к коням привяжу — все расскажешь. Когда потроха твои вынимать стану — расскажешь. — Аарон начал потихоньку сбиваться на крик. — Все расскажешь, тварь! Сапоги мои лизать будешь! Я тебе, скотина, покажу черту оседлости!! — Прадед так и не выяснил, чем знамениты эти карты, — негромко продолжил Ефим Мамоцких. — После Гражданской войны он наводил справки и узнал, что Чернышёвых считали счастливчиками, баловнями судьбы. То есть не то чтобы им везло постоянно и во всем, но удача улыбалась этой семье чаще, чем остальным. — Они много выигрывали в азартные игры? — с неприкрытой иронией осведомился Никита. — Э э… и в карты тоже. — Ефим почесал нос. — Им просто везло: удачные знакомства, благоприятные стечения обстоятельств. Прадед считал, что все дело в этой шкатулке. — В этих картах? — уточнил Крылов. — Да, в этих картах. Прадед пытался найти ключ, но безуспешно. — А ты? — быстро спросил Никита. — Что я? — не понял Мамоцких. — Ты не пробовал найти ключ? Анна внимательно посмотрела на Крылова. — Нет. — Почему? Ефим молчал почти полминуты, затем опустил голову. Руки его дрожали. — Я… — Потому что нет никакого ключа!! — взорвался Никита. — Потому что ты придумал все это дерьмо, чтобы я простил тебе двадцать штук долга!! Ты что думаешь, Мамоцких, если я коллекционер, мне можно лапшу на уши вешать? Да я тебе башку оторву, урод! В сторону Ефима полетела дешёвая пластиковая пепельница — Крылов специально держал её под рукой как раз для таких случаев. Мамоцких втянул голову в плечи. — Ты за кого меня держишь? Ты думаешь, это смешно? А за пургу свою ответить не хочешь?! Анна вопросительно посмотрела на Эльдара. Ахметов вздохнул, чуть улыбнулся и качнул головой: все в порядке. Никита был великолепным актёром, и его внезапный приступ яростного гнева мог провести кого угодно, но только не старого друга. О страсти Крылова к коллекционированию слышали многие, ему частенько, в том числе в качестве уплаты долга, приносили различные талисманы, колоды всех сортов, а то и ломберные столики. Никита относился к подобным визитам с юмором, а на Мамоцких разорался по простой причине: надо убедить Ефима продавать дачу. |
