Ее горячность поразила его. Он не знал, следует ли ему оскорбиться.

 – Неужели ты так мало веришь в мою способность защититься?

 – Твоя способность не имеет к этому отношения, – проговорила она и провела рукой по его щеке.

 – Разве? – Ройс совсем сбился с толку.

 – Нет, конечно.

 – Николя, говори понятнее.

 – Терстон – мой брат.

 – Это мне известно.

 – Я знаю его лучше, чем ты.

 – Не сомневаюсь.

 – В нем много хорошего.

 – Не смей защищать его.

 Она попыталась увернуться. Ройс крепко держал ее. Он заставил ее посмотреть себе в глаза, потом провел пальцами по ее левой щеке.

 – Это он сделал? – гневно спросил Ройс. – Только говори правду.

 – Откуда ты знаешь, что он меня ударил? Он сказал тебе?

 – Жена, у тебя на лице остался отпечаток мужской руки. Я же вижу. – Он произнес это с таким гневом.

 Николя задрожала.

 – Ройс, не горячись. Ты терпеливый человек. Выслушай меня, я все объясню. Терстона просто невозможно удержать. Когда он был еще маленьким, он часто сначала делал что-нибудь, а потом думал. Отец приходил в отчаяние. Он пытался научить Терстона сдерживать свои порывы, но безуспешно. Для моего брата в борьбе не существует чести. В отличие от тебя он не благороден.

 Ройс ласково улыбнулся ей:

 – Откуда тебе знать об этом?

 – Я знаю – и все, – коротко ответила Николя. – У тебя есть твердые устои. Ты умеешь обуздывать свои чувства. Ты необыкновенно терпелив. Сколько раз на пути в Лондон я пыталась сбежать от тебя, и сколько раз ты меня ловил, но ни разу не разгневался на меня. – Николя вдруг почувствовала страшную усталость и прижалась к Ройсу. – Война изменила Терстона. Он полон ненависти. Думаю, он не способен на честную схватку сейчас.

 – Ты думаешь, я способен?

 – Конечно.

 Он поцеловал ее в макушку, потом поднял и отнес к кровати. Он ликовал про себя. Она ведь даже не поняла, какой похвалой только что наградила его. Конечно, она не понимает, что честно, а что нет. Наверное, уверена, что существуют особые правила игры. Да, она многого еще не понимает, но он не станет объяснять ей сейчас, что в смертельной схватке нет никаких правил. Он очень рад, что не безразличен ей. Ройс поставил ее на ноги рядом с кроватью и потянул за ленту, на которой держалась рубашка.

 – Что ты делаешь? – спросила она.

 – Сними рубашку, – попросил он.

 Она попыталась оттолкнуть его. Лента скользнула на пол.

 – Я не хочу снимать ее.

 – А я хочу.

 Рубашка соскользнула к ногам Николя. Она так смутилась своей наготы, что не стала спорить. Николя быстро сдернула покрывало и юркнула в постель. Ройс едва успел разглядеть ее пылающие щеки, как она скрылась под одеялом.

 Такая стеснительность забавляла Ройса. Он освободился от одежды, задул свечу и лег рядом с женой. Он был рад, когда Николя по своей воле, без принуждения с его стороны оказалась у него в объятиях. Ему помог холод. Николя свернулась калачиком и прижалась к нему спиной, чтобы согреться. Он лег на бок и обнял Николя. Очень скоро она согрелась и перестала дрожать.

 Ему нравилось держать Николя в своих руках. От нее исходило благоухание, которое могло свести с ума кого угодно. Он хотел ее. Осознав это, Ройс тяжело вздохнул. Сегодня нельзя. Вчера ей было больно, прошло еще слишком мало времени.