Терстон был настолько потрясен тем, что Ройсу известно так много, что не сумел скрыть своих чувств. Нормандец хочет переложить на него ответственность за судьбу брата.

 – Но я продолжал сражаться, потому что хотел отомстить за брата.

 Ройсу стало противно. Он всего лишь высказал свое предположение, к которому пришел на основании того, что знал. Это была лишь догадка. Но поведение Терстона сейчас подсказало ему, что он прав. Этот ублюдок действительно бросил брата умирать.

 – Джастин знал об этом? – спросил Ройс.

 Терстон пожал плечами:

 – Он понял. Он тоже предал нас? Или это Николя сумела убедить его? В его положении ей, наверное, было нетрудно уговорить его, что для него выгоднее союз с нормандцами?

 Ройс ничего не ответил на это.

 – Скажи-ка мне, – приказал он, – ты осуждаешь Николя за то, что она вышла за меня замуж, или за то, что до сих пор жива?

 – Она сама во всем призналась и навлекла на себя проклятие.

 – Призналась? – удивился Ройс.

 – Она рассказала, что сама выбрала тебя, – процедил Терстон. – Без принуждения. Она позволяет тебе касаться ее. Господь всемогущий, моя сестра в одной постели с нормандцем! Почему моя стрела не поразила ее в сердце?

 Терпение Ройса лопнуло. Терстон не ожидал этого. Ройс двигался на редкость быстро. Его кулак въехал саксонцу в лицо, прежде чем тот успел прикрыться или увернуться. Удар отшвырнул Терстона к камину. Он

 Ударился о полку над камином с такой силой, что та свалилась на пол. Терстон упал. Лишь придя в себя, он с трудом встал на ноги.

 Ройс разбил ему нос, а хотел сломать шею. Громкий крик Ульрика помог Ройсу взять себя в руки. Он взглянул на колыбельку, убедился, что с малышом все в порядке, а затем сильным ударом ноги выбил декоративный щит, прикрывающий тайный ход.

 – Я позволил тебе прийти сюда, Терстон, потому что хотел поговорить с тобой. Я хочу знать имя человека, который угрожал в Лондоне моей жене. Ты скажешь мне его имя, прежде чем уйдешь.

 Терстон покачал головой.

 – Не знаю, о чем ты говоришь, – процедил он сквозь зубы и тыльной стороной ладони вытер кровь с лица. – У нас в Лондоне никого нет… пока, – добавил он, – но скоро мы вернем все, что наше по праву. Не останется ни одного нормандца…

 – Избавь меня от своих речей, – перебил его Ройс. – Мне нужна правда. Или ты назовешь имя того саксонца добровольно, или я выбью его из тебя силой.

 До Терстона наконец дошло, что Ульрик громко плачет. Он подошел к колыбельке, вынул сына и попытался успокоить его, тихонько похлопывая по спинке.

 – Я забираю сына с собой.

 – Нет, – ответил Ройс. – Если тебя не волнует благополучие мальчика, то нам с Николя оно совсем небезразлично. На дворе холодно, идет дождь. Давай договоримся, – продолжил он, прежде чем Терстон успел возразить, – когда ты найдешь надежное прибежище для сына, можешь прислать за ним.

 – А ты отдашь его?

 – Даю слово, – ответил Ройс. – А теперь я хочу, чтобы ты дал слово, что не знаешь, кто угрожал моей жене.

 – Расскажи, что случилось, – попросил Терстон. Ройс рассказал о женщине, которая принесла Николя кинжал, чтобы она убила его. По лицу Терстона он понял, что тот действительно ничего не знает.

 – Саксонские бароны, переметнувшиеся к Вильгельму, определенно не заслуживают доверия, – проговорил Терстон.