Дракон погрузил кончик когтя в живот Айнона.

Жрец скривился, но смог начать молиться. Фурлинастис слышал в словах силу, хотя когда в легкие потекла кровь, большую часть их поглотило бульканье. Дракон продолжал терзать жреца, ожидая, что произойдёт что то, хоть что то. Дес не кричал, лишь продолжал молиться, пока его вскрывали. И молитва его напоминала Фурлинастису о словах, использованных Кессоном Релом, чтобы сотворить заклинание души и связать его.

Ничего не произошло, когда Айнон наконец то испустил дух. Ничего.

Фурлинастис чуть не взревел от досады.

Кессон Рел ухмыльнулся и сказал:

  Прощай, Первый Демарх.

И в этот миг словно откуда то из глубин болота донёсся стон, а чёрная дымка поднялась над свежим трупом жреца. В ней Фурлинастис видел силуэты, лица.

Души,   понял дракон. Души священников из храма. Айнон убил их всех, возможно, принёс в жертву, и притащил к болоту в своём теле.

Кессон Рел сделал шаг назад, широко открыв глаза. Его взор метался между туманом душ и драконом.

  Что ты сделал?

Фурлинастис услышал в голосе теурга страх и понял, что Айнон не солгал.

Кессон Рел начал произносить заклинание.

  Освободил себя, теург,   ответил Фурлинастис, надеясь, что это так.

Связывание душ всё ещё не давало ему причинять вред теургу, и дракон мог лишь сидеть, надеяться и ждать.

От тела жреца протянулось облако душ, протянулось вдоль тела Фурлинастиса и слилось с вечно окружающими его тенями.

И в тот же миг по чешуе прошёл разряд, дрожь силы. Чешуйки начали жечься, ползти по плоти. Мрак забурлил вокруг него. Дракону казалось, что под его чешуёй ползут миллионы насекомых, царапают плоть, жалят кожу.

Голос Кессона Рела сорвался, прежде чем он закончил заклинание.

  Дракон, остановись!   завопил теург.   Остановись!

Но Фурлинастис не мог остановиться.

Дракон подпрыгнул в воздух, кружась, корчась и рыча. Души толпились на нём, покрывали Фурлинастиса. Он зашипел от муки, когда жрецы вгрызлись в его сущность. Казалось, что за глазами вонзились кинжалы.

  Айнон Дес, ты предал меня! – закричал сквозь рёв дракон.

А затем он почувствовал это и понял, что ошибся.

Духи жрецов, всех восьми, проникли в его душу, избороздили суть, пока не нашли частичку души Кессона Рела, которой теург сковал Фурлинастиса. И внутри началась битва, незримая война, которую дракон ощущал, но не мог видеть.

Они сшиблись, словно враждующие армии. Фурлинастис плохо слышал бой, словно он кипел очень далеко. Разряды духовной энергии вырывались из покрова теней. Далёкие крики звенели в ушах. Фурлинастис чувствовал, как наложенные теургом оковы души слабеют, словно кто то выдирает из дракона проникшего в самые дальние уголки плоти паразита.

Он ощутил, как цепи его воли треснули, и освободился от связывания души. Битва стихла, хотя Фурлинастис всё ещё чувствовал напряжение.

И разум дракона сразу обратился к мести. Он прекратил заниматься воздушной гимнастикой и обратил глаза на землю, высматривая в болоте Кессона Рела, принюхиваясь, чтобы учуять в воздухе запах теурга...

Ничего. Кессон Рел удрал.

Не тебе выпадет убить его, подумал дракон, вспоминая слова Айнона.

Тяжело дыша, Фурлинастис опустился на каменный алтарь и вцепился в него когтями. Забил крыльями, взлетел и бросил жертвенник в болото. Он пропал в тёмных водах.

Дракон сел на сухом участке земли. И задумался.

Провидец принёс в жертву своих братьев и в своём теле принёс их души в болото. Перед смертью жрец сотворил собственные чары, чтобы противостоять наложенным Кессону Релу, и для снятия связывания теурга потребовалась сила восьми душ.

Но почему?

Фурлинастис посмотрел на своё отражение в неподвижном пруду и вгляделся в покров теней.