Он тебя не ненавидит, дружок, но и халтурить на тренировках не даст до тех пор, пока не почувствует, что ты готов.

  Я сам ему докажу. Он  должен выслушать меня.

Башар помотал головой:

  Ты уже пробовал. Кому ты на самом деле пытаешься доказать чего ты стоишь?

Риордан глядел на него непонимающе:

  О чём это ты?

  Да всё же очевидно. Во всяком случае для того, у кого два глаза. Третий сын знаменитого воина выпрыгивает из штанов, чтобы доказать, что он не хуже отца…

  Не приплетай сюда моего отца. Да что ты вообще об этом знаешь?

  Больше, чем ты думаешь,   ответил Башар и отхлебнул эль. – Под его началом я прошёл через три кампании. Да уж, вспыльчивый он был малый. Ты прям как он.

Башар поставил свою кружку на стол и сделал разносчице напитков знак, что хочет ещё одну.

  Вот это то и в первую очередь и втягивает тебя в неприятности, парень.

Он улыбнулся подошедшей девушку и взял кружку с её подноса. Риордан обратил внимание, что после кружки эля, руки Башара были всё ещё тверды, когда тот строго посмотрел на него через шапку пены.

  Похоже на то, что ты так ничему и не научился. Может ты и не такой, как твой отец.

  Снова ты о нем,   бросил Риордан и начал было вставать.

  Подожди, Риордан. Есть кое что, что ты должен знать о своём отце. Морка и я служили с ним в последнем восстании Пламенеющего Шипа. Мы были с ним в Бреши Рета.

  В бреши Рета? – переспросил Риордан остановившись. Это была последняя кампания отца, после которой он вернулся сломленным, искалеченным человеком. Риордан слышал разные истории, но сам отец об этом никогда не говорил.

  Ну да, за Эверном был арьергард. Он сдерживал Пламенеющий Шип до тех пор, пока армия Сефанара не прошла через эту брешь. Те купцы были столь благодарны, что Мурциг Гекатаин лично вручил твоему старику медаль героя.

  Он никогда не говорил мне, что произошло.

Башар кивнул:

  Это и не удивительно.

Его голос упал, а его глаза выглядели так, словно его взор их был направлен на дальний горизонт воспоминаний.

  Там мы потеряли слишком много компаньонов. Половина арьергарда полегла на тех склонах. Твой отец получил ужасные раны. Клирики старались как могли, но спасти его ноги так и не удалось.

Риордан кивнул, припоминая.

  Маму убили во время одного из самых первых набегов. Без неё… когда он вернулся, он стал другим человеком… он сказал мне, что хочет, чтобы я стал клириком.

Башар отхлебнул эль и положил руку на плечо Риордана.

  Мы все изменились. Это была ужасная резня. Может быть твой отец слишком близко заглянул в глаза войны. Может быть он хотел, чтобы ты спасал жизни, а не отнимал их.

Башар отпихнул свою кружку эля.

  А что до меня… я стал пьяницей.

Какое то время Риордан просто вглядывался в собеседника.

  Мой отец… раны, которые ты описал. Как он вообще выбрался?

Башар встал и посмотрел на Риордана. Его глаза смягчились и он улыбнулся:

  Мы с Моркой вынесли его.

Сказав это, он развернулся и направился к двери.

Риордан допил свой эль и заказал ещё один. Он сидел за столом, обдумывая всё что узнал.

На следующее утро, когда за окнами барака забили тревогу, у Риордана болела голова. Рекруты суетились вокруг барака, стремясь поскорее найти оружие и броню. Выбежав в дверь, едва переводя дыхание, Риордан встал в строй.

Морка был уже там. Уперев руки в бока, он оценивающе глядел на строй рекрутов.