– Как и я! – взревел Пвент, поднимаясь на ноги.

– Но ты мне не враг, дварф, – добавил орк, отступая и с поклоном уходя.

– Как и не друг!

Гнарк повернулся и улыбнулся, но то ли от того, что был согласен, или же по какому то другому поводу, берсерк не разглядел.

То был странный день.

* * * * *

Я хочу, чтобы спешащих на пир воронов унёс ветер, и навсегда сохранились лица погибших, напоминая нам о боли. Когда зазвучат призывы к славе, и армии снова пройдут по усеянным костями камням, лица мёртвых напомнят им о цене, которую придется заплатить. Вид запятнанной кровью земли отрезвляет меня. И пронзительным предупреждением звучат в моих ушах крики воронов.

– Дзирт До'Урден

ВТОРОЙ ШАНС

Ричард Ли Байерс

29 й день Флеймрула, Год Восставших Эльфов (1375 согласно Летоисчислению Долин)

Солдаты аутарха связали Кемасу руки и, перекинув верёвку через сук дерева, натянули её так, что только пальцы его ног дотягивались до земли. Затем они палкой били по его обнажённой спине, плечам, рёбрам.

Мальчик пытался стиснуть зубы, чтобы не кричать, но это не помогало. Затем он попытался не слышать ничего из того, что сам аутарх, в зависимости от настроения: то ласково, то с криком, спрашивал. Если он не поймёт вопросов, то ответить на них, во второй раз придав тем самым своих товарищей и свою веру, он не сможет.

Всё его сознание, вся его сущность сейчас были сосредоточены на том, чтобы не допустить этого, но он уже чувствовал, что не сможет держаться вечно. Заставляющая вздрагивать боль будет продолжаться и нарастать, до тех пор, пока мысли о том, чтобы остановить её не затмят всё остальное. Тогда он скажет аутарху всё, что тот хотел знать.

Так если он неминуемо сдастся, почему не сказать всё сейчас? Усилием воли он прогнал прочь эту соблазнительную мысль.

Тогда один из легионеров сказал:

  Аутарх, тут кое кто хочет вас видеть. Это офицер из Умратоса.

Когда всё повернулись, чтобы посмотреть на пришедшего, избиение прекратилось.

Странник был худощав, а его руки и ноги были длинными, как у наместника или же у самого Кемаса, что являлось характерной чертой муланской аристократии, но он не брил своего черепа, что являлось отступлением от обычая. Соломенного цвета волосы обрамляли лицо, которое могло бы быть приятным, не будь оно столь измождённым и суровым. Светловолосый мужчина слегка поклонился, будто допуская, что аутарх мог быть выше него по рангу, но не слишком, и передал ему, запечатанные зелёным воском, листы пергамента. Посланник носил массивное золотое кольцо с изумрудом, которое, как показалось Кемасу, он ненавязчиво демонстрировал другому дворянину.

Аутарх же, напротив, был обладателем несвойственных для муланцев грубых черт лица и широких плеч. Он просканировал врученный ему документ своими жадными, окружёнными мешками глазами и проворчал:

  Проверка значит.

  Да,   ответил светловолосый звучным баритоном. – Наш владыка,   Кемас предположил, что он имеет в виду Инвари Метрона – тарчиона Делюмида,   хочет убедиться, что каждый дворянин в его владении хранит верность Сзассу Тэму и готовится к войне.

Аутарх пригляделся к посланнику.

  А где же ваша свита, Лорд Упрэт? Столь важное официальное лицо наверняка не путешествует в одиночку.

  В данный момент в одиночку. Мои люди заболели и я, не желая заразиться,  предпочёл продолжить путешествие самостоятельно.