Показав ему язык, Аэлина отвернулась от их кровати и подошла к окнам, которые показывали широкий балкон с видом на город и равнину. Её утренний ритуал — вылезти из постели, пробраться сквозь шторы и выйти на балкон, чтобы вдохнуть утреннего воздуха.

Взглянуть на ее королевство, свое королевство и увидеть, как оно. Увидеть зелень весны и почувствовать запах сосны и снежного ветра с Оленорожьих гор. Иногда Рован присоединялся к ней, молча обнимая ее, когда все, что произошло, слишком сильно на нее давило. Когда потеря ее человеческой формы задержалась, как призрачная конечность. В другие дни, когда она просыпалась с ясными глазами и улыбалась, он двигался и летел по тем горным ветрам, парившим над городом, Задубелым лесом или Оленорожьими горами. Как он любил делать это, когда его сердце было обеспокоено или полно радости.

Она знала, что именно последнее отправляло его в постель в эти дни.

Она никогда не перестанет быть благодарной за это. За свет, жизнь в глазах Рована.

Тот же свет, который, она знала, сиял в ее собственных.

Аэлина подошла к тяжелым шторам, нащупывая ручку на балконной двери. С последней улыбкой Ровану она скользнула под утреннее солнце и вдохнула легкий ветерок.

Она замерла, ее руки ослабли по бокам, когда она увидела то, что открыл рассвет.

— Рован, — прошептала она.

По шелесту простыней она поняла, что он мгновенно проснулся. Направился к ней, на ходу надевая свои штаны.

Но Аэлина не обернулась, когда он зашел на балкон. И остановился тоже.

В тишине они смотрели. Колокола начали звонить; люди кричали.

Не от страха. Но в изумлении.

Подняв руку ко рту, Аэлина осмотрела широкий мир.

Горный ветер смахнул ее слезы, унося с собой как песню, древнюю и прекрасную. Из самого сердца Задубелого леса. Самого сердца земли.

Рован обнял её и прошептал с трепетом в каждом слове:

— Для тебя, Огненное Сердце. Все это для тебя.

Аэлина заплакала. Заплакала от радости, которая освещала ее сердце, ярче, чем любая магия.

Ибо через под каждой горой, раскинувшись под зеленым навесом Задубелого леса, покрывая всю равнину Тералиса, цвело Королевское пламя.