Чейни с воплем дернулся назад. Брызнула кровь, полилась из его глаза и ушей. Я не остановилась. Не остановилась, когда на крышу экипажа обрушился удар. Не остановилась, когда показалось, что снаружи кричат. Я старалась сделать как можно больше дырок в лорде; руки стали скользкими от крови, моей и его, но я продолжала всаживать в него нож, снова и снова…

Дверь экипажа распахнулась. Внутрь ворвались холодный воздух и ночь, и эта ночь была разъяренной. Ярость хлынула на меня, настолько мощная, что я в ошеломлении закрыла чутье.

А потом Чейни исчез вместе с его сокрушительным весом и приторным одеколоном, но я не могла остановиться. Ослепленная гневом, болью и застарелой, чересчур знакомой паникой, я продолжала бить ножом воздух, ночь, силуэт, заполнивший дверной проем, а потом то, что оказалось надо мной. Пока мое запястье не перехватила рука…

– Все хорошо. Тише. Все хорошо, Поппи. Прекрати. Посмотри на меня, – требовал голос. – Посмотри на меня, принцесса.

Принцесса.

Вознесшиеся меня бы так не назвали.

Тяжело дыша, я окинула диким взором экипаж, а затем увидела его. Он наклонился надо мной, его щеки были забрызганы кровью.

– Хоук, – прошептала я.

– Да. Да. – Его голос был прерывистым и слабым. – Это я.

– Я… я не хотела с ним ехать. – Он должен знать: я поняла… я в самом деле увидела Вознесшихся такими, какие они есть, еще до того, как очнулась в экипаже. – Он держал мальчика, и я…

– Я знаю. Я нашел вольвенский кинжал возле конюшни. Ты не бросила бы его, будь у тебя выбор. – Он осторожно забрал нож из моей руки и положил на скамью. Обычно резкие черты его лица сейчас словно расплылись. – Я-то думал, что явлюсь с шиком, спасая тебя. Не уверен, что тебя нужно спасать.

Я бы так не сказала. Мой блуждающий взгляд упал на окровавленный нож. Несмотря на полубессознательное состояние и спутанные мысли, я понимала, что не убила бы Чейни. Я даже не знаю, сильно ли его ранила. Он быстро бы восстановился и укусил меня снова. Он бы кусал меня и пил кровь, и…

– Эй, не покидай меня, – раздался мягкий голос Кастила, прерывая новый виток паники.

Он взял меня за подбородок, отвлекая мой взгляд от ножа. Осмотрел мое лицо, задержавшись на челюсти, которая отчаянно болела, и опустил взгляд ниже. И стиснул зубы.

– Он тебя ранил.

Я подняла голову, на что потребовалось больше усилий, чем я думала. Посмотреть вниз было странно тяжело. Моя туника спереди оказалась разорвана и перепачкана кровью.

– У тебя идет кровь, – сказал он дрогнувшим голосом и коснулся моего лица чуть ниже уголка губ.

Там тоже больно. Но потом Кастил осторожно закатал мой левый рукав и застыл, как статуи в замке Тирман, – словно тоже высечен из известняка. Его глаза превратились в осколки блестящего янтаря.

– Он укусил тебя еще где-то?

– Нет. – Я задрожала, сглотнула всухую, все мышцы словно одеревенели. – Было больно. Как укус Жаждущего. Ничего похожего на…

Наши взгляды встретились, и долгое мгновение он смотрел на меня… как будто ему не все равно, как будто он сделал бы что угодно, чтобы забрать мою боль.

– Он хотел, чтобы было больно.

– Сволочь, – прошептала я и уронила голову назад.

Кастил подставил под нее руку, чтобы я не ударилась о жесткий пол. Я хотела сказать спасибо, но лицо болело, все тело ныло, а рука по-прежнему горела.

– Он мог тебя убить, – сказал Кастил, и впервые с нашего знакомства мне показалось, что его голос прозвучал надломлено. – Ты только наполовину атлантианка.